Полковник трех разведок. Богдан Сушинский

продовольствия, без какой-либо поддержки с земли или с воздуха. Так что все эти бредни о том, что будто бы Власов развалил армию и сдал её немцам, пора бы прекращать. Судя по всему, в плен он попал сам, без штаба и каких-либо подразделений, пребывая в полной безысходности. Словом, рано или поздно история этой армии потребует правды и справедливости».

      Но, судя по всему, это был всего лишь «миг просветления». Варенцов знал, с какой неистребимой ненавистью относились к пленным «власовцам» красноармейцы, однако не было случая, чтобы он или кто-либо другой из генералов попытались пресечь все эти суесловия. До самосудов, правда, доходило редко, потому как и Смерш, и командиры старались на корню пресекать.

      Впрочем, ходили слухи, что командование всячески третировало бывших служащих, особенно офицеров «власовской» ударной, а Смерш и трибуналы «расстрельно занимались» ими при малейшей зацепке. Так ли это происходило на самом деле, Пеньковский не ведал, однако, зная о дичайшей кровожадности военно-полевых судов Рабоче-крестьянской Красной, охотно «верил на слово».

      И вообще с куда большим интересом он вникал в тонкости бытия Власова в Германии. Уж там-то было над чем пофантазировать. Чего стоила хотя бы женитьба генерала на немке Адели Биленберг, вдове погибшего на фронте офицера СС, брат которой к тому же являлся человеком, приближенным к самому рейхсфюреру СС Гиммлеру.

      «Этим путем, – принялся читать полковник о попытке Власова объяснить на суде свое решение осчастливить СС-вдовушку Адель, – я рассчитывал войти в эсэсовские круги, подчеркнуть прочность связей с немцами и не исключал возможности получить через брата Биленберг доступ к Гиммлеру. Мне не стоило большого труда уговорить Биленберг стать моей женой. В разговорах с ней я настойчиво проводил одну и ту же мысль, что если нам будет предоставлена большая свобода действий, то я организую из военнопленных боеспособную армию, которая окажет немцам помощь в войне против Советского Союза».

      А какие эмоции вызывал сам тот факт, что Гитлер присвоил бывшему советскому генералу, защитнику Москвы Власову чин генерал-полковника. Именно это повышение, как и мнимая тогда еще близость с Гиммлером, помогали Власову в привлечении к службе в РОА бывших царских, белых и советских генералов да старших офицеров; а затем – и в создании Комитета освобождения народов России, то есть КОНРа.

      Еще немного полистав брошюру, Пеньковский остановил свой взгляд на странице, с которой начиналось описание почти анекдотического ареста командарма РОА, и лицо его исказила гримаса презрения: иметь свои разведывательно-диверсионные подразделения, иметь личную охрану – и так бездарно, по-бабьи попасться в руки красноперых! Даже законченный идиот, и тот хоть как-то позаботился бы о своей безопасности и спасении. Во всяком случае, не допустил бы, чтобы его на глазах у «вверенных ему» солдат вытаскивали из машины и, в буквальном смысле этого слова, «вытряхивали» из ковра.

      Москва. Военно-воздушный атташат