Цветные стёкла. Евгения Юрьевна Чернова-Ворожейкина

сок бурлил, не давая мне покоя. Земля щедро поила меня им. Я радовался, что расту. Лето сменилось зимой, после которой наступила весна. Знаете, когда распускаются листья, деревья приходят в неописуемый восторг. Вдруг лопается почка, и из неё тянется длинная зелёная трубочка. Я тихонечко смеялся, слыша звук раскрывающего листа.

      К концу лета недалеко от пригорка, где я рос, началось движение. Телеги сновали туда – сюда, возили брёвна. Не хотел бы я оказаться на их месте. Бр-р! Но я с удивлением и интересом наблюдал, как люди строили дом. Вот уже и окна, крыша, забор. Молодая женщина, подоткнув подол платья, собирала щепки. Лёгкими движениями складывала их в корзину и улыбалась. Даже я чувствовал тепло её улыбки.

      К ней подошёл мужчина. Его пшеничные волосы отливали на солнце. Рубаха на спине намокла.

      – Ну что, Любушка, ты довольна?

      Женщина лишь наклонила голову и поправила платок. Интересно, какого цвета её волосы? Я шелестел листвой и любовался прекрасной незнакомкой. Думаете, деревья не могут испытывать чувств? А вы попробуйте поговорить с нами ласково, погладить наши стволы и услышите наши души. Правда, не всем и не всегда везёт.

      Каждый день я видел девушку во дворе за работой, с корзиной полной грибов, с полевыми цветами в руках. Иногда она подходила совсем близко ко мне. Садилась на землю, прислонившись к стволу, и пела. Нежные звуки лились из её груди. И не было никого счастливее меня. Я пел вместе с ней.

      Часть вторая

      – Давай, ещё немного. Тужься!

      Раскрасневшаяся повитуха громко отдавала команды. Люба её не слышала. Шли вторые сутки. Схватки то нарастали, то ослабевали.

      Муж роженицы не выдержал. Взял топор и ушёл в лес. Колоть, рубить, лишь бы не слышать звериного воя своей Любушки.

      Через три часа после его ухода родился младенец. Он не кричал. Около ребёнка суетились женщины. Пуповина крепко стягивала его тельце. Повитуха тщетно пыталась вдохнуть в него жизнь. Роженица тихо лежала на лавке. Черты её лица заострились. Она прошептала:

      – Похороните меня у клёна, что на пригорке.

      В тот миг, когда её сердце остановилось, ребёнок вздохнул и огласил громким криком всё вокруг.

      Любушку похоронили. Совсем рядом со мной высился теперь небольшой холмик. Человек с пшеничными волосами долго стоял около него. На следующий день он поставил крест. А ещё через семь дней пришёл ко мне, сел на траву и начал рассказ:

      – Не уберёг я Любушку свою. Прав её отец оказался. Мы ж с ней без родительского благословения поженились. Сватов прислал. А родители были против. Отец Любы хотел её за компаньона своего выдать. Очень богатый купец. Ну и придумали мы сбежать. Уехали. Дом построили… ребёночка вот народили. Как же жить теперь?

      Я лишь шумел листвой. И тут мой собеседник вскочил, поднял топор с земли и начал рубить мой ствол. С каждым ударом раздавался страшный треск. Я погибал.

      Вдруг послышалось пение. Мужчина в очередной раз занёс топор и замер. Тихая, грустная песня лилась будто из – под земли и уносилась к облакам. Я, как мог, вторил