Санчо-Пансо для Дон-Кихота Полярного. Анна Ткач

же времени она его для меня подогревала?..

      – Спасибо… – признательно поднял глаза на нее, вошедшую, ожидая ответной привычной колкости.

      Гришина беззвучно всхлипнула, шагнула ко мне вплотную – и взяла меня за уши. Поцеловала в лоб…

      – Благослови тебя Бог за твою доброту, Самуил. Благослови тебя Бог…

      – Marie..– попытался я отстраниться, смейтесь над глупостью моей, если хотите, и покорился, приник лицом к груди ее, замер, шевельнуться не смея, она кудри мои ворошила пальцами, а у меня такой звон поднялся в ушах – готтеню, ведь сейчас оглохну… Наконец оттолкнула она меня: глаза виноватые, и свеча в них дрожит, отражаясь.

      – Ложись, – говорит отрывисто – здесь, на мою постель, а я уж с Annette вместе… Видишь… Нам вторую тут кровать поставили. И постель хорошая. Ложись…

      Я только головой замотал перепуганно, и перед глазами у меня все поплыло, замерцало, стало раздваиваться, и сквозь звон этот ушной, неумолкающий – голос Мариин едва-едва:

      – Без разговоров, марш! Лицо у тебя цвета солдатской шинели, ложись. Дай помогу, что ли, подняться…

      Помню еще, плечо она мне подставила вроде и я так был слаб, что на него оперся – и сапоги с меня стаскивала: тут вообще я взвыл про себя от стыда… Двое же суток не снимал! Завонялось! И рухнул в сон, как в пропасть.

      Туда они ко мне и пришли – покойные матери мои Двойра Чудновская и Ольга Колчак. И сестры мои, и мои братья сидели рядом со мною… То есть н а ш и: наши с Александром, с Сендером матери, наши сестры и наши братья.

      Страшно было за него мне… Встанут они ведь и перед ним, и как он, христианин, вынесет?..

      Смейтесь, если смешно! Но евреи считают все остальные народы слабее себя, и не мною это заведено, и не кончится на мне! И молил я Того, Чье сокровеннейшее Имя – Тот, Который Жив, благословен он: Господь Бог мой! Возьми силу мышцы моей! Возьми крепость жилы моей! Возьми твердость кости моей! Возьми жар и пыл души моей и духа моего – прилепи, Господь мой и Бог мой, и силу, и крепость, и жар, и пыл брату моему, и да будет на то воля Твоя, как слава Твоя: вечно, вековечно… Скажу: аминь! Да будет так! Вот я, и случится мне по Слову Твоему!

      Клянусь партбилетом – я слышал Его ответ.

      Что, что вы мне говорите?.. Аа… Как, говорите, Бога просить, чтобы Он услыхал?..

      Да нас-то он всегда слышит… И всегда нам отвечает. Это мы Его слышать плохо умеем.

      А просить Бога, дорогие потомки, можно лишь об одном – дать тебе силы, или за ближнего, чтобы укрепил его, и Он дает полной мерой больше просимого… Так что с постели генеральшиной я скатился кубарем задолго до света! На цыпочках, значит, выкрался, держа в руках сапоги, обулся на ледяном асфальте – и бегом, пока окончательно в любовники к Гришиной не определили!

      Хотя она будто того и добивается… Удивительная женщина!

      И что я вам скажу, дорогие товарищи потомки: вчера денек сумасшедший выдался, а сегодня с утра тюрьма была просто как зоосад в пожаре во время наводнения и о вчерашнем как о рае земном вспоминалось.