Санчо-Пансо для Дон-Кихота Полярного. Анна Ткач

Аннушку бы пощадили… – и куда там боли от кандалов. Вот что пытался я умиротворить, шепча мысленно: все позади… все страшное кончилось…

      Не помню, сколько шептал. И не хочу знать, сколько.

      И вдруг говорит он мне в то самое ухо, а я щекотки ужасно боюсь, чтоб вы знали:

      – А когда помыться-то будет можно?!

      Я как подпрыгну.

      – Давайте уж, – говорю – завтра… Сомлеете еще.

      – Не-еет, – головой крутит, и плечом слышу, что шека у него пошевелилась: улыбнулся.

      – Почему, – сам растягиваю губы – нет?..

      – А потому, что не "давайте", а "давай"… – наставительно шепчет – И не "сомлеете", а "сомлеешь"… Как-то странно после открывшейся способности взаимного чтения мыслей быть на "вы", не находишь?..

      – Ага… – соображаю озадаченно – вот кельнской водой оботру… И это… Рубашку… Снимем… – изо всей силы избегаю необходимости употреблять числа, понимаете ли…

      А рубашка на Колчаке, кстати, можете опять-таки посмеяться, Потылицына: хоть через подол вынимай адмирала, хоть через ворот, проходит беспрепятственно – и Потылицыны же у него на ногах носки. Вязаные. Ему как чулки, пятки под коленками. Свежее все, недавно переодевали. Обтер, говорю с братской суровостью (мы же вроде договорились):

      – Самому-то уснуть получится?.. А то морфий впрыснуть за мной не заржавеет! – уф, получилось…

      Щурится Колчак..

      – Самуилинька… – мягко-мягко произнес – только я от той мягкости вздрогнул – я усну, когда ты отчитаешься… Что там с эшелоном, или я напрасно бульон съел?.. Хе-хе, я-то уж сомневаться начал, какой он мне брат получился, теперь точно вижу, что все-таки старший!

      А отчитываться перед ним, богоданным старшим братцем, трудненько оказалось, вопросы Колчак с беспощадной точностью ставил и таких же ответов точных требовал… Попадись я в свое время хотя бы ко вдвое менее дотошному контрразведчику на допрос – ведь не выкрутился бы. И все-то ему знать понадобилось, в том числе и какие именно люди на страже золотого запаса стоят, и сколько времени караул длится, и как они одеты, и в каких местах костры горят, и только поспевай удивляться, откуда моряк так отменно караульную службу знает!

      А ведь будь у него армия поприличнее… Даже холодок по спине у меня пополз! Нет, товарищи дорогие, таких с виду только безобидных и чудаковатых лучше иметь в друзьях…

      И конечно, после допроса я слегка схулиганил.

      По хозяйски пощупал ему мочевой пузырь, испытавши от результатов ощупывания колоссальной величины счастье, и без лишних слов подставил посуду.

      А он все понял и смеется! Ну, погоди у меня…

      – С предстательной железой, судя по свободе мочеиспускания, – говорю я мечтательно – у тебя будто все в порядке… Хотя не мешало бы исследовать. Колчак аж свое важное дело сумел завершить с большим трудом к моей полной радости:

      – Н-не надо! – почти заикнулся. И сообразил: – ффуууу… Как же я снова попался…

      Конечно, попался, тебя ловить просто, братец… И ты меня еще не знаешь…

      – Ты