Ужасное сияние. Мэй Платт

закрыл глаза, устраивая голову на колючих рёбрах камней, но потом подскочил от звуков монотонного механизма – «тиц-тиц-тиц», и прокричал:

      – Помогите мне! Пожалуйста, помогите, я здесь!

      Мёртвый город не простит его – твой голод оказался сильнее, глупая ты тварь из плоти, что всё равно сгниет, растащат ли её койоты с мурапчелами или сожгут, а пеплом удобрят батат.

      Нейт смял лживую картинку с прекрасным и сияющим «отпрыском Инанны».

      «Я хочу жить», – думал он, наблюдая, как силуэты рапторов, охотников на аладов из обитаемых городов под куполами, приближаются на крик.

      «Я жутко голоден и хочу жить».

      Глава 3

       Леони обогнала Дрейка и ушла почти за горизонт – её раптор-механизм был пёстрой точкой, маячившей далеко впереди. Стоило бы ей сбросить скорость: местность опасная, руины одного из безымянных древних городов. Здесь могут водиться алады, но их-то они почуют, а вот какую-нибудь агрессивную живность с пустошей – не обязательно. Теоретически механизм мог выдержать даже столкновение со стадом взбесившихся бизонов и гигантским матриархом во главе, но проверять не хотелось.

      Дрейк вызвал глазами дополненную реальность экрана, чтобы послать най-рисалдару Триш предупредительный сигнал, но передумал. Ладно, Кислотную Бабку видно, вон она маячит «хвостом» невообразимых оттенков фуксии, розового, синего и золотого. Эта пестрядь даже радует на фоне однообразного зелёно-ржаво-серого пейзажа. Леони и сама такая же аляпистая со своей раскрашенной механической рукой и наполовину выбритым черепом. Авторая половина – жёсткие волосы всё в тех же нереальных оттенках. Тёмная кожа только подчёркивает буйство красок.В отряде шутили, что старшие по званию – субедары – ставят этих двоих в пару специально. Для контраста. Ерунда, конечно, кому в Пологих Землях есть дело, альбинос ли Дрейк и любит ли Леони свои «кислотные» краски? Аладам, что ли? Так они слепые и вообще безмозглые.

      Он снова переключил внимание на поиски. Местность та же. Поблизости ничего крупнее зайца в небе и нескольких койотов, глодающих чьи-то кости.

      – Докладывает най-рисалдар Норт. Всё спокойно. Следуем вдоль остаточных конструкций сегмента эф-три сорок восемь дробь восемнадцать, – отправил он за них обоих обязательный пеленгующий сигнал.

      Один из городов-мертвецов, эта груда металла, бетона и камня, давно потерял своё имя. Если вернуться в часть и поднять карты, то можно и отыскать, как этот несъедобный скелет раньше назывался, данные остались, но кому это надо? Дрейку – точно нет, не любил он эти старые развалины, в которых серо-ржавыми остовами выпирала древняя тоска. Развалины домов с битым стеклом, кое-где – пластик, так и не разрушившийся за полтора века. Хуже всего обнаруживать скелеты и какие-то дурацкие штуки из прежнего мира, вроде детских игрушек и остатков одежды – тоже то ли пластиковой, то ли достаточно добротной, чтобы не сгнить целиком. Порой попадались и скелеты, почему-то они не превратились в труху. Учитель