Ужасное сияние. Мэй Платт

брызжа осколками пластика, из которого делают оболочки, и сам тонкий волосок раскаляется добела, чтобы погаснуть. Сто раз Нейт такое видел – подумаешь, великая тайна мироздания. Зачем ему понимать устройство «демонов» и самого прерывателя, он тоже однажды спросил. И нарвался на длиннющую и нудную, как пейзаж Пологих Земель, лекцию. Была у Дрейка эта манера: вещать с непроницаемым видом, его бесцветное лицо как будто окончательно превращалось в маску. Сбежать от него в такой момент было невозможно: хоть он и казался токующим зайцем, а реакции никуда не девались, хватал за шиворот и возвращал на место. Лекции свои он читал в тесноватом помещении имитаций и симуляций, где тренировались и рекруты, и уже прошедшие обучение рапторы. Надеваешь шлем, включаешь программу – и вперёд: хоть со сворой «единичек», аладов первого уровня сражайся, хоть с жутковатой даже в реконструкции «трёшкой». Теоретический экзамен-тест о принципах работы ножей, рапторов и прочего тоже приходилось сдавать. Вместе с историей Объединённых Полисов Ме-Лем. Нейт предпочёл бы десять раз собрать и пересобрать раптора, пускай и виртуального, к настоящим пока не пускали, только бы не путаться в этих всех датах, событиях, людях, которые померли почти два века назад.

      Шлем-шлемом, но Дрейк ещё и добавлял сверху.

      – Ты не сможешь охотиться, если не будешь понимать, как устроены твои враги и техника, которую ты используешь. Но даже это не главное. Если верить, что алады – демоны, что они чудовища, с которыми не справиться, то так и будет.

      Физиономия Дрейка сделалась вдохновенной и торжественной. Нейт пытался не заржать, ёрзал в своём кресле. На коленях лежал шлем. Несколько рядов кресел позволяли не мешать друг другу, одновременно практиковались в виртуале несколько человек, кто-то ругался, кто-то считал «три-пять-девять», перепрыгивая через числа.

      – Ты можешь не заучивать все теории преобразования плазмы, чтобы пользоваться прерывателем и уничтожать их. Главное – понимать: они не «демоны», не какие-то неодолимые силы, а всего лишь пространственные парадоксы. Поклоняться аладам – всё равно что камням или воде, ультрафиолетовому излучению или фотосинтезу.

      Что такое «фотосинтез», Нейт вроде недавно читал, но забыл, а переспрашивать Дрейка – себе дороже.

      – Камни лежат себе тихо и не пытаются запрыгнуть и оставить кусок мяса и дыру, – пробурчал Нейт.

      – В состоянии покоя. А если это шахта в скале и землетрясение? Я тебе рассказывал про город, из которого родом?

      Слушать про полисы было интереснее разглагольствований, поэтому Нейт заискивающе улыбнулся.

      – Полезные ископаемые добывают в Табуле, но они не лежат в одном месте, поэтому мы выбираемся далеко за пределы купола – под землёй. Это опасно, отработанные шахты запечатывают, чтобы там не образовывались алады, самую грязную работу делают дроиды, но всё равно, когда входишь в шахту, думаешь о том, что над тобой тысячи тонн камня, железных и золотых жил, есть и мягкий песчаник, и гранит, которому ничего не сделается за миллион лет, и потом лезешь в шкуродёр, и самое страшное для тебя – это камень. Меня однажды чуть не