Национальный состав Красной армии. 1918–1945. Историко-статистическое исследование. Алексей Юрьевич Безугольный

Читать онлайн.



Скачать книгу

контингентов славянских национальностей, подготовка к рассмотрению вопроса затягивалась. Лишь 23 ноября 1915 г. военным министром был представлен доклад в Совет министров «О привлечении к воинской повинности некоторых частей населения, освобожденного от нее до настоящего времени»[266]. Составители доклада решали задачу со многими неизвестными: необходимость расширения мобилизационной базы сталкивалась с соображениями политическими (возможная нелояльность милитаризуемых этносов); географическими и климатическими (неприспособленность ряда этнических групп к условиям Европейской России); культурными и физиологическими («дикость и физическая слабость» ряда этносов)[267].

      Анализ социально-культурных особенностей этносов, предложенный в докладе Военного министерства, нельзя назвать глубоким. Значимые для службы в армии аспекты рассматривались не на статистическом или этнографическом материале, а на довольно вольных трактовках качеств того или иного народа. Например, физическая годность к военной службе описывалась в терминах «хилость», «слабость», «ловкость» и т. п. Этнокультурные характеристики содержали эпитеты «природные воины», «несравненная отвага», «храбрость», «лихость», «природный ум» и т. п. Несмотря на то что на подготовку доклада было потрачено несколько лет, в нем было крайне мало точного цифрового материала даже о численности мужского населения и в то же время – чрезмерно много поверхностных оценок и домыслов (например, о бурятах говорилось: «Массового уклонения их от воинской повинности ожидать нельзя, так как бурятам хорошо живется в России»[268]; о курдах: «Хорошие наездники; по характеру – злопамятны и мстительны»[269]; о якутах: «Довольно смышленые и обладают подражательными способностями»[270]) и т. п.

      Особое внимание было уделено политической лояльности окраинных народов. В докладе рефреном проходила мысль о том, что «культурная отсталость» тех или иных этносов от русских может быть подтянута именно воинской повинностью, когда «нижние чины – туземцы, уходя со службы в запас, понесут в свои глухие трущобы и аулы более культурный уклад жизни, новые понятия и взгляды, что… обеспечит успешный ход сближения их с русским населением и послужит связующим началом политического единства государства»[271].

      Подходящими к организации немедленного призыва в докладе были определены: киргизы[272], сарты[273], узбеки, каракалпаки, таджики, дунгане, таранчи[274], астраханские и ставропольские инородцы (киргизы, туркмены, калмыки, ногайцы), инородцы Томской, Тобольской губерний, Дальнего Востока, Восточной Сибири (буряты, якуты и др.), мусульмане Дагестанской, Терской и Кубанской областей и Закавказья. В отношении большинства из них был применим обычный призыв на общих основаниях; для горцев Северного Кавказа – служба в национальных частях. Лишь незначительная часть населения (граждане Великого княжества Финляндского,



<p>266</p>

О привлечении к отбыванию воинской повинности некоторых частей населения, освобожденного от нее до настоящего времени. Доклад военного министра в Государственную думу. Ноябрь 1915 г. [Пг., 1915].

<p>267</p>

О привлечении к отбыванию воинской повинности… С. 3.

<p>268</p>

О привлечении к отбыванию воинской повинности… С. 12.

<p>269</p>

О привлечении к отбыванию воинской повинности… С. 18.

<p>270</p>

О привлечении к отбыванию воинской повинности… С. 18.

<p>271</p>

О привлечении к отбыванию воинской повинности… С. 16.

<p>272</p>

Под киргизами в тот период понимались современные казахи и киргизы (последние чаще именовались кара-киргизами).

<p>273</p>

Наименование оседлых узбеков и отчасти таджиков.

<p>274</p>

Ныне уйгуры.