Национальный состав Красной армии. 1918–1945. Историко-статистическое исследование. Алексей Юрьевич Безугольный

Читать онлайн.



Скачать книгу

к воинской повинности представителей различных христианских народов (русских, поляков, латышей, литовцев и т. д.), он вынужден был взять для анализа частоты уклонения от призыва только те губернии, в которых тот или иной этнос, безусловно, доминировал. Губернии со смешанным населением приходилось отбрасывать. Разумеется, точность выводов серьезно пострадала, а по некоторым христианским народам, проживавшим в России дисперсно, например немцам, и вовсе нельзя было составить никакого основанного на статистике мнения[157].

      Буквально в последние дни существования старой армии – 25 октября 1917 г. – в действующей армии была проведена однодневная перепись, давшая максимально возможно точные в тех условиях сведения о личном составе всех фронтов по категориям – офицерский состав, классные чины, солдаты, вольнонаемные рабочие. Целью переписи было уточнение численности армии для дальнейшей ее оптимизации; вопросы социально-демографичского характера в этот раз не ставились[158].

      Таким образом, хотя до революции сложилась традиция научно-статистического изучения личного состава вооруженных сил, этнический аспект таких исследований страдал крайним несовершенством и не отражал глубины протекавшей на рубеже веков этносоциальной дифференциации населения.

      Перейдя практически в неизменном (организационном и кадровом) виде на службу Советскому государству, статистическая служба, объединенная в июле 1918 г. в Центральное статистическое управление (ЦСУ), в известной мере раскрепостилась и смогла сделать большой шаг вперед в изучении общества, в том числе и его этнонациональных сторон. ЦСУ организовало первое сплошное обследование Красной армии уже летом 1920 г. А всего в 1920-х гг. под методическим руководством ЦСУ было проведено три переписи РККА. Масштабные тематические обследования военнослужащих и военнообязанных проводились постоянно. Таким образом, наряду с военспецами, русские статистики внесли свой вклад в обеспечение преемственности в развитии вооруженных сил страны.

      Расхожее мнение о советской демографической статистике как о пропагандистском инструменте власти, явлении манипулируемом, лицемерном, а потому заведомо неинформативном и непригодном для научного анализа верно лишь отчасти[159]. Жупелом всегда служили отмененная перепись населения 1937 г. и ее «подкорректированная» версия 1939 г. Однако подходить с единой меркой к советской статистике народонаселения без учета конкретно-исторических обстоятельств ее развития было бы неверно. В 1920-х гг. советские статистические публикации были весьма многочисленны и содержательны. Режим статистической секретности постепенно вводился на рубеже 1920–1930-х гг. и окончательно установился в 1932 г. запретом Статистическому управлению Госплана публиковать собранные данные[160]. Открыто публикуемая статистика действительно нацеливалась на выхолащивание и подтасовку реальной картины



<p>157</p>

Антонович А. Русский народ и главнейшие народности России перед воинской повинностью // Военный сборник. 1909. № 11. С. 241–274. Уже в эмиграции один из классиков русской военно-научной школы Н.Н. Головин аналогичным образом выводил коэффиценты «стойкости» в боях Первой мировой войны представителей различных этносов, опираясь на весьма неполные погубернские данные о числе попавших в плен. Относя те или иные губернии к «великорусским», «белорусским», «польским» и т. д., он экстраполировал данные о числе пленных на соответствующий этнос (Головин Н.Н. Военные усилия России в Мировой войне. Париж, 1939. С. 192–193).

<p>158</p>

Гаврилов Л.М., Кутузов В.В. Перепись Русской армии 25 октября 1917 г. // История СССР. 1964. № 2. С. 87–91.

<p>159</p>

Профессионализм историка и идеологическая конъюнктура. Проблемы источниковедения советской истории. М., 1994. С. 292; Источниковедение. М., 2015. С. 411–416.

<p>160</p>

Блюм А., Меспуле М. Бюрократическая анархия: статистика и власть при Сталине. М., 2008. С. 91.