Дочь по контракту. Дали Мила

Яковлевич, можно попросить у вас скидочку, как молодой и одинокой матери?

      – В смысле? – меняется в лице, кажется, адвокат был не готов услышать подобное.

      – Ну, или хотя бы рассрочку, – пытаюсь исправить ситуацию. – Сейчас выдвинутые перечни для меня затратны. Но если позволите оплатить частями…

      – То есть вы явились в фирму спустя две минуты после открытия, оскорбили охранника, назвав его бескультурной обезьяной, угрожали секретарше физической расправой, если она не пропустит вас в кабинет, меня шантажировали, а сами даже не удосужились изучить прайс? На вас хоть завтра можно подавать иск.

      – Виновата, – соглашаюсь. – Но когда загоняют в тупик, к самому дьяволу на поклон прискачешь.

      – Спасибо за комплимент, – сухо обрубает, на мгновенье задумывается. – Пожалуй, я смогу пойти на некоторые уступки Анастасия Евгеньевна.

      – Правда?

      – Угу.

      Вжимаю голову в плечи и широко распахиваю глаза, ошарашенно наблюдая, как Марк демонстративно разрывает договор на две части, берет из стопки новый лист и отдает мне.

      – Подписывайте.

      Я еле сдерживаю улыбку, с радостью наклоняюсь к столу, проворачивая в пальцах ручку и тут же замираю. Несколько раз моргаю, проверяя собственное зрение. Оно не подводит.

      – Минуточку, господин Лютольф, а что именно я должна подписать?

      – Контракт, – как ни в чем не бывало, отвечает Марк.

      – Но бумага чиста…

      Лютольф кашляет, послабляет галстук, вновь откидываясь на кресло.

      – Я не добрый самаритянин, чтобы заключать договор с невыполненными условиями и в то же время без вашей подписи не могу приступить к работе. Я начну заниматься делом, а буквы в контракте появятся после оплаты услуги. Вы согласны?

      – Попахивает аферой.

      Недоверчиво поглядываю на Марка, хотя понимаю, что количеством вариантов отступления похвастаться не могу.

      – Не вам говорить, Анастасия Евгеньевна. У моей фирмы безупречная репутация и работают профессионалы. Вы же обратились лично ко мне, зная о плотном графике. Я всего лишь предоставляю право выбора. Согласны или нет?

      – Да, – отвечаю и, затаив дыхание, точно в прорубь собираюсь нырять ставлю роспись на пустом листе.

      – А это уже другой уровень разговора, – меняет гнев на милость Марк.

      На его губах появляется слабый намек на улыбку, вот только настроение Лютольфа меня вовсе не радует.

      – Уповаю на вашу совесть и честь Марк Яковлевич.

      – В нашем деле иногда приходится отступать от морали во благо подзащитных, госпожа Золотова.

      – Романова… моя девичья фамилия Романова.

      – Как будет угодно, – кивнув, первым встает, – позвольте, я вас провожу. Позже мы свяжемся, номер телефона оставьте у секретаря Ольги, надеюсь, вы ее не до конца перепугали.

      – Простите еще раз.

      С жаром на щеках тоже поднимаюсь с дорогущего кресла. Поправляю чуть растрепанную прическу.