World of Warcraft: Вол’джин. Тени Орды. Майкл О. Стэкпол

– и это коробило.

      Вернувшись к уборке, Вол’джин осознал, что чувствует себя обязанным человеку, и это его не устраивает. Тролли и люди были верны только одному чувству по отношению друг к другу – ненависти. Вол’джин убил столько людей, что даже не трудился вести счет своим победам. То, как Тиратан его изучал, говорило, что и охотник убил немало троллей. Они прирожденные враги. Даже здесь пандарен держал их потому, что из-за своей полной противоположности они уравновешивали друг друга.

      «И все же что я получал от этого человека, кроме добра?»

      Отчасти Вол’джин хотел отмести эту мысль как слабость. Все это прислуживание – из страха. Тиратан надеялся, что, когда Вол’джин выздоровеет, он не убьет человека. Хотя представить, что это правда, было легко – и несть числа троллям, кто поверил бы этому, словно услышав из уст лоа, – Вол’джин не мог это принять. Быть может, Тиратану и поручили уход за ним, но доброта, проявленная тогда в случае с запачканной кровью рубахой, не присуща слугам, исполняющим свой долг.

      Это было нечто большее.

      «Это достойно уважения».

      Вол’джин закончил с верхними полками и перешел к нижним, когда вернулись поисковые группы. Судя по возбужденным голосам, все завершилось успешно. За дневной трапезой Вол’джин поискал взглядом сперва Тиратана, затем Чэня и Тажаня Чжу. Когда не увидел их, обратил внимание на целителей. Тролль заметил одного или двух, но те лишь быстро хватали еду и снова исчезали.

      Буря заволокла гору, и это означало мрачный и темный день, чье завершение вновь ознаменовали тьма и холод. Когда обитатели монастыря собирались на вечернюю трапезу, молодая монахиня нашла Вол’джина и привела в лазарет. Его ждали Чэнь и Тажань Чжу – у обоих был невеселый вид.

      Тиратан Кхорт лежал в постели, его лицо посерело, но на бровях выступил пот. Несколько толстых одеял укрывали человека до самого горла. Он бился под ними, правда так слабо, что покрывала сковывали его движения. В Вол’джине вспыхнуло сочувствие.

      Настоятель ткнул в сторону Вол’джина пальцем.

      – Вот задание, которое ты исполнишь. Впрочем, можешь отказаться, и тогда он умрет. Но прежде, чем в твоем разуме поселилась недостойная мысль, я скажу тебе так: если ты откажешься, то умрешь так же неминуемо. Не от моих рук и не от рук кого-то из монахов. Просто то, что ты разбил за камнем, вернется в твою душу и убьет тебя.

      Вол’джин опустился на одно колено и пригляделся к Тиратану. Страх, ненависть, стыд – эти и многие другие чувства мелькали на его лице.

      – Он спит. Он видит сны. Что я могу сделать?

      – Вопрос не в том, что ты можешь сделать, тролль, а в том, что ты обязан сделать, – Тажань Чжу медленно выдохнул. – Вдали отсюда, на юго-востоке, стоит храм. Один из многих в Пандарии, но он и его собратья особенные. В каждом император Шаохао в мудрости своей заключил одного ша. Ша схожи природой с вашими лоа. Они воплощают свойства разума – самые темные. В Храме Нефритовой Змеи император заточил Ша Сомнения.

      Вол’джин нахмурился.

      – Не бывает духа