World of Warcraft: Вол’джин. Тени Орды. Майкл О. Стэкпол

проползло сомнение? Возможно, всему виной стало осознание того, что Сен’джин, могущественный знахарь, умер так просто. Возможно, другу детства слишком часто приходилось слышать, будто Вол’джин – герой, а он, Залазан, – лишь его компаньон. А возможно, причиной было нечто, чего Вол’джин не мог бы даже предположить. Как бы то ни было, Залазан неистово устремился на поиски могущества.

      И могущество свело его с ума. Залазан поработил большую часть племени Черного Копья, превратив их в безмозглых рабов. Вол’джин сбежал с некоторыми из них, а затем вернулся с союзниками из Орды, чтобы освободить острова Эха. Он возглавил войска, которые убили Залазана, он чувствовал брызги крови старого друга, слышал его последний вдох. Ему хотелось думать, что в этот последний момент, в последней искре, что он видел в глазах Залазана, тот стал прежним и был рад освободиться от своего бремени.

      «Как, надеюсь, будет и с Гаррошем».

      Занимающий высокое положение, благодаря своему отцу, но едва ли почитаемый за собственные поступки, Гаррош наводил страх на многих. Он узнал, что страх – действенный хлыст, чтобы держать подчиненных в узде. Но не все ежились от его щелчка.

      «Не я».

      Гаррош чувствовал, что своим положением больше обязан памяти отца, чем собственным заслугам, и потому сомневался в нем. А если он считал себя недостойным, то так думали и остальные.

      «Так считал я, о чем ему прямо и сказал».

      Сомнения можно скрывать, но тогда любой становится потенциальным врагом. А единственный способ устранить этих врагов – покорить их.

      И все же, все завоевания в мире не заглушат голос в голове, который твердит: «Да, но ты – не твой отец».

      Вол’джин вытянулся на циновке.

      «У моего отца была мечта. Он разделил ее со мной. Он сделал ее своим наследием, и мне повезло, что я понял ее. Благодаря этому я могу ее воплотить. Благодаря этому я могу познать покой».

      Тролль произнес в пустоту:

      – Но Гаррош никогда не познает покоя. А значит, не познает никто.

      7

      С юга принесло бурю – с завывающими ветрами, темными тучами и косо метущим снегом, да таким, что жалит кожу. Метель налетела быстро. Вол’джин проснулся из-за солнца, но не успел закончить дела – в данном случае, протирать от пыли шкафы, где хранилось множество древних свитков, – как температура упала, воздух потемнел, и буря завизжала так, будто на монастырь напали демоны.

      Вол’джин немного знал, что такое метели, поэтому не паниковал. Старшие монахи обследовали монастырь, отправляя всех в обширную столовую. Пандарены столпились в месте для собраний. Будучи выше всех, Вол’джин легко видел, как монахи пересчитывают собравшихся по головам. У него появилась мысль, что такая бешеная пурга может ослепить и запутать. Потеряться в этой буре значит погибнуть.

      К своему стыду, Вол’джин не заметил того, о чем Чэнь сказал прежде, чем подсчет был окончен:

      – Тиратана нет.

      Вол’джин бросил взгляд на пик