Шторм. Ирина Булгакова

трудом. Каждый вздох, казалось, раздвигал ребра, стянутые стальным корсетом, чтобы втолкнуть в легкие глоток кислорода.

      – Ты хорошая девочка, Николь. Но капризная и своенравная – это факт. С тобой было нелегко. Однако девочек пруд пруди, а бизнес, роднуля, это… Сама понимаешь, его лучше ни с кем не делить.

      Николь хрипела. Язык распух и заполнил весь рот. Тошнота волной катилась к горлу.  Ей было так плохо, как не было никогда. Она пошевелилась только для того, чтобы осознать – еще живая, еще можно заставить тело слушаться, если приложить максимум усилий.

      – Мистер Вагнер будет тебя искать. Это бесспорно. – Сергей устало улыбнулся, словно ему предстояла рутинная, надоевшая до зевоты работа. – И он найдет тебя. Только, пардон, не совсем живую. Даже, я бы сказал, почти мертвую. Ах, эти горячие мачо с островов… Наиграются и бросят. Но ты – ведь та еще штучка, верно? Привыкшая получать все и сразу, разве ты позволишь так с тобой обходиться? Смертельная страсть.  Так бывает. И мир не перевернется. И будет стоять, даже если тебя не будет. Странно звучит, верно? Если это касается тебя.

      Палуба качалась. Свет гас. Сил на то, чтобы дышать, не оставалось. Николь хотела одного – спать. Наверняка, можно было удержать себя в реальности мыслями о выживании и мести, но глаза слипались, дыхание прерывалось, стук сердца, отзвучав колокольным звоном, остался где-то позади. Выбор? Он есть всегда, так внушал отец. Правда, на сей раз он очень странный, этот выбор.

      Сон?

      Или смерть?

      – Сергей Николаевич, капитан просит вас подняться в рубку. Надвигается шторм, нам лучше задержаться.

      Слова рвались на гласные – долгие, нескончаемые. Сквозь слипшиеся ресницы, прилагая последние усилия к тому, чтобы не скатиться в темноту, Николь разглядела долговязую фигуру человека, возникшего в каюте.

      – Понял, Зяма, – так же медленно, растягивая гласные, отозвался Сергей. – Закончи с ней.

      – Будет сделано.

      Потом надвинулась тишина. И оттуда, из оглушительного безмолвия выкатился полувздох, полушепот.

      «Крас-с-сивая».

      Николь дернулась, используя силы, отнятые у дыхания.

      – Конечно, больно, – шелестело в темноте.  – Я знаю. Бедная девочка, я чуть-чуть ослаблю ремни. Николь… Красивое имя. И ты красивая…

      ***

      «Крас-с-сивая» – слово еще шипело в ушах, царапая мозг, когда Николь открыла глаза. Лодка качалась на волнах, баюкая. Восходящее солнце успело опалить кожу, несмотря на принятые меры предосторожности. Накануне вечером, утомленная до потери сознания воспоминаниями и плохим самочувствием,  девушка отключилась, спрятав голову под лавку.

      Николь плохо помнила вчерашний день. Вокруг царил безбрежный морской простор, да волны, несущие пену на вздувшихся гребнях.

      Время от времени Николь впадала в забытье. Тошнота, от которой шла кругом голова, не проходила. Вечером измученная, близкая к последней грани отчаяния, девушка оторвала, наконец, подол от свадебного платья – такое несложное