Смех Again. Олег Гладов

сегодня в белом, па…

      – Белые?

      – Не-а…

      – М-м-м…

      – Последняя попытка… – я слышу звон посуды: она сидит в какой-то кафешке.

      – Ты совсем без трусиков, да?

      – Умница, – по её голосу я чувствую, что она улыбается, – я уже думала, что сегодня ты пропустишь приватное pornoparty…

      Pornoparty – это она меня наслушалась. Коза такая…

      – Ты сильно занят, па?

      – А что такое?

      – Мне уже тут надоело… Один усатый дядя, уже второй раз шампанское с официантом присылает… Вкусное…

      – Я щас приеду и твоему шампанскому яйца, нах, оторву! – говорю я голосом «Отсидел И Только Что Вышел».

      Хихиканье в трубке. Потом:

      – Поторопись, па… а то пока мы с тобой разговариваем, у меня весь стул мокрый стал… сидеть неудобно.

      – Уже лечу, – говорю я и улыбаюсь: коза такая…

      В кафе я чмокаю её в щёку и вешаю рюкзак на спинку своего стула. Она блестит глазами с той стороны стола, на котором стоит полупустой бокал с золотистым содержимым.

      – Это уже третий.

      – Где этот дядя? – спрашиваю я и тут же замечаю его в углу: с усами, в рубашке с пальмами и рыжих сандалях. Не сандалиях – именно Сандалях. Да ещё в белых носках. Я посылаю ему воздушный поцелуй. Он отворачивается.

      – Стул ещё мокрый? – спрашиваю я.

      – Я вся мокрая. Хочешь потрогать? – она берёт бокал, делает глоток и смотрит на меня поверх стеклянного краешка.

      – Позже.

      Кое-что об Окси.

      Она ненавидит органную музыку.

      – Кто её может по-настоящему любить? – вещала она, валяясь голышом на моём диване и как всегда болтая пятками в воздухе. – Наверное, те, которые в «Что? Где? Когда?» участвуют. Ненавижу всех этих мерзких усатых очкариков. Им, по-моему, даже за деньги никто не даст… Только какая-нибудь оплывшая бесформенная интеллектуалка средних лет в бабушкиных трусах… (её передёрнуло)… ф-ф-фу!!!

      Я бросил взгляд в угол: сбрей усы, чувак, и вставь линзы, хе-хе…

      Окси допила шампанское, поставила пустой бокал на центр стола и сообщила:

      – Ой… Кажется, уже пьяная… А я за рулём…

      На входе в кафе я видел её маленький, но мощный итальянский мотороллер с семью красными звёздами на борту. Когда я спросил, что они означают, она махнула рукой:

      – А… это я шесть котов задавила… и одного ёжика.

      Потом ткнула в меня указательным пальцем:

      – Не специально.

      У меня в рюкзаке сейчас лежит небольшой презент для неё. Я лезу рукой за спину и, порывшись, извлекаю его на свет.

      – Спокойно, сеньорита… у вас сегодня личный пилот, – говорю я и надеваю презент на свою голову, – comprendez?

      – Waw! – глаза Окси заискрились. – А он настоящий?!

      Настоящий. Кожаный лётный шлем. Чёрный. Внутри на подкладке надпись маркером на испанском «лейтенант Наваз». Подвернулся как-то в военном сэконде, в Москве.

      – Ага. Настоящий, – я протягиваю шлем ей, – он твой.

      – Мой?! –