Чёрные короли. Свинцовые небеса. Николай Зайцев

сидите. Чуть шею не сломал под конец службы, а оно мне надо? А под дождем шагать надо? Кто страховку выплатит, если заболею? Скорей бы уже спасатели прилетели, да забрали домой.

      – Пошли, – сказал капрал, показывая направление, – а то не дойдем никогда.

      Со мной поравнялся новобранец. Некоторое время он шмыгал носом. Стряхивал капли с лысой головы. Чесался. Поправлял на поясе две обугленные тушки шиши. Кряхтел и противно сопел. Таращился безумными глазами по сторонам. Пытался мне под ноги встать. Мешал, как мог. Я не выдержал такого напора и спросил:

      – Чего тебе? – и громко икнул.

      – А ты точно, лейтенант? – сразу оживился паренек, переставая кряхтеть.

      – Точно. Морской, правда.

      – Да мокрый он, а не морской, – подал голос здоровяк. – Мокрый, как ты.

      Капрал обернулся на шум и покрутил головой. Ему наши разговоры казались озорством. Ему вперед смотреть надо было, чтобы вовремя поджарить незваного гостя или охотника.

      – Хорошо, – протянул салага и улыбнулся как-то виновато и облегченно. А я подумал, хорошо, когда в твоей жизни есть лейтенант, всегда решение за тебя примет, подскажет или научит новому. В подтверждении моей догадки рядовой сунул мне кулак под нос, так что пришлось отшатнуться, и раскрыл ладонь. Там, в круге покрасневшей кожи, лежала, свернувшись калачиком, мохнатая оранжевая гусеница. Омерзительная. Я брезгливо поморщился.

      – Ее есть живьем можно? Или ждать, когда сдохнет?

      – Я не знаю!

      – Но ты же лейтенант! – озлобился сразу солдат. Старик обернулся.

      – Выбрось! – поспешно сказал он. – Она же ядовитая.

      – Выбрось, – посоветовал и я. Паренек шумно вздохнул – авторитета у меня явно поубавилось.

      – То-то она мне так кожу жжет. – Гусеница полетела в траву. – Можно было и сразу сказать, теперь из-за вас рука болеть будет.

* * *

      Я, когда обломок крыла увидел, подумал, что мы кругами ходим. Но место точно другое было. Камней больше, трупов не видно. Хлама кругом меньше. Да и крыло почти лежало на земле. Старик пнул обломок ногой и скомандовал:

      – Привал. Навалились на крыло дружно, поставим на камень. Сделаем крышу.

      Капрал дело говорил.

      И про привал. И про крышу. Устали очень.

      Я громко икнул и всем телом навалился на деревце-палку, переводя дыхание, а рядовые, чувствуя отдых и скорую трапезу у веселого костра, дружно навалились на обломок крыла. И как только стали двигать, из-под жести спиралью раскрутилась огромная пятнистая змея. Пригрелась, видно, наевшись халявной мертвечины. А тут мы. Атаковать она решила салагу, видно приняв его синюшный вид за особый вид цыплятины. Парень, ничего не подозревая, порыкивал от усилия, улыбался несмешным шуточкам здоровяка-дембеля и точно бы получил свое, не шагни я вперед, взмахнув привычно тесаком. Раз, и нет у змеи головы. Два, и шагнул обратно, с интересом рассматривая водолазный нож. Острый, оказывается.

      Крыло выпало из рук солдат, накрывая бешено бьющиеся в агонии кольца огромной змеи.

      – Меняю