Сто и одна ночь. Алена Занковец

к едва брезжащему свету одинокой лампочки. Широкая, протертая по центру лестница вела на второй этаж, а первый раздваивался куцыми квадратными коридорами на две квартиры. Воздух висел густой, теплый, пропитанный запахами сигаретного дыма, плесени и нечистот.

      Сверху доносилась мужская брань, где-то вышибала дверь музыка восьмидесятых. Глеб же, сжимая прут обеими руками, пошел на тишину. Осторожно, но крепко нажал на ручку первой двери справа – не поддалась. Прижался ухом – тишина. Поднес пальцы к лицу – на них отпечаталась пыль, похоже, квартира долго пустовала.

      Глеб машинально вытер ладонь о джинсы и двинулся дальше. Но не успел и шага ступить, как дверь ближайшей квартиры распахнулась с ноги – и оттуда вышел мужик в тренировочных штанах и майке-алкоголичке, с пустой птичьей клеткой в руках. Попыхивая приплюснутой у губ сигареткой, он стремительно прошел мимо Глеба. Клетка вспыхнула золотом под лампой и исчезла вместе с мужиком в черном проеме – еще в одном входе, неприметном в полутьме. Вся обстановка – а в особенности явление мужика, больше похожего на персонажа бредового сна, – настолько ошарашила Глеба, что он двинулся за клеткой, точно за тайным знаком.

      В подвале воздух был жиже, прохладнее. В полной темноте Глеб медленно шел вперед, ведя по стене металлическим прутом. Тихий монотонный скрежет успокаивал нервы.

      За поворотом блеснула полоса электрического света, и звук оборвался: в щели приоткрытой двери он увидел профиль Ксении. Глеб двинулся на свет – и снова остановился, когда услышал ее голос. Он не понял ни слова – женщина говорила на незнакомом ему языке. Судя по интонации, что-то ее волновало.

      Глеб шагнул вперед – и поморщился, когда под ногой хрустнуло стекло. Но, похоже, себя он не обнаружил – разговор не прервался. Тогда Глеб подошел к самой двери, приоткрыл ее пошире кончиками пальцев.

      Теперь он видел Ксению целиком – напряженную, сосредоточенную. Вполоборота к ней стоял верзила с бритым мясистым затылком и лицом мастиффа. Внешне он выглядел мощнее, эффектнее Глеба, но в этом случае куда важнее был взгляд. А взгляд Глеба наверняка отражал готовность к драке.

      Но Мастифф не собирался драться. Он расплылся в добрейшей улыбке, словно дедуля, увидевший свою внучку, и заключил Ксению в объятья. А затем обхватил ладонищами ее лицо и оставил на носу нежный короткий поцелуй, словно бабочка села.

      Это было последнее, что запомнил Глеб перед тем, как ощутил резкую боль в затылке, и полоса света погасла.

* * *

      – Это все? – с легким разочарованием произносит Граф.

      – На сегодня – да.

      Я и не заметила, когда в его руках успела оказаться чашка с кофе. Моя же, вымытая, стояла на полке на своем месте. Я слишком глубоко погрузилась в свою историю – что непростительно, когда рядом находится такой человек, как Граф. Он позволяет мне уходить в себя, внушает чувство безопасности, чтобы потом хорошенько встряхнуть. Так кошка играет с мышкой перед тем, как ее съесть.

      – В таком случае вы не только воровка, но и халтурщица, – прерывает мои размышления Граф.

      Не