Избранные сочинения. Великий Гэтсби. Ночь нежна. Загадочная история Бенджамина Баттона. С иллюстрациями. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

что она имеет дело с людьми, обладающими баснословным богатством, однако, хотя мать и предостерегала её не раз, говоря, что подобные люди чаще всего оказываются не более чем праздными прожигателями жизни, она была уверена, что те, с кем свела её сегодня судьба, представляют собой приятное исключение. Даже в нынешней их неподвижности она усматривала наличие некой пока ещё не совсем ясной ей цели. Всё происходящее представлялось ей как невероятно сложный творческий процесс, и ей надо было ещё духовно дорасти, чтобы понять его смысл. Её незрелый ум был далёк от того, чтобы анализировать складывающиеся между ними отношения; по правде сказать, её занимало лишь то, как они относятся к ней самой, и хотя интуиция говорила ей, что движущие этими людьми чувства и сложны и противоречивы, блистательный парадный фасад их жизни казался ей куда более значительным, чем то, что за этим фасадом скрывалось. Одним словом, немного понаблюдав за своими новыми знакомыми, Розмари пришла к однозначному выводу, что в их компании можно отлично провести время.

      Затем она принялась по очереди думать о каждом из троих мужчин. Каждый из них был по-своему совершенство; каждый обладал прирождённой воспитанностью – не той, что умеет появляться и исчезать в зависимости от обстоятельств, а той, которая сопровождает человека всю жизнь и проявляется в каждом его поступке! Как же далеко до них было всем тем нагловатым юношам, которых ей приходилось встречать среди актёрской братии! Впрочем, и режиссёры, которых до сегодняшнего дня она почитала за цвет общества, были не намного лучше. Куда им было с их панибратской бесцеремонностью до той поистине удивительной предупредительности и деликатности, которую она открыла для себя в обществе этих людей! Актёры и режиссёры – вот, пожалуй, и все мужчины, с которыми она до сих пор общалась! Ах да, ещё эта разношёрстная, но в сущности безликая масса мечтающих о лёгких победах студентов! Ещё прошлой осенью, на балу в Йельском университете⁴⁹, она узнала цену их признаниям…

      Да, эти трое явно были на голову выше остальных! Барбан был менее утончён, чем двое других, в нём был избыток сарказма и скептицизма, да и в манерах его чувствовалась какая-то вызывающая небрежность. Эйб Норт, при всей своей застенчивости, обладал совершенно безудержным чувством юмора, которое её одновременно и привлекало и озадачивало. Она сомневалась, позволит ли ей её прирождённая серьёзность быть с этим человеком на равных.

      Но Дик Дайвер – он был просто неотразим. Она молча любовалась и его загорелым обветренным лицом, и короткими рыжими волосами, и обнажёнными руками, на которых виднелась такого же цвета поросль… Стальная синева его глаз ослепляла. Нос его был слегка заострён, и по нему всегда можно было безошибочно определить, на кого он в данный момент смотрит и к кому обращается. А надо сказать, что этот человек обладал совершенно редкостным даром оказывать своим собеседникам лестное внимание. Ведь если быть до конца честным, разве часто люди берут на себя труд смотреть нам в глаза? Увы, нет! Их взгляды лишь скользят