Советы матушки Ихуолы. Анна Тиллес

Импи, все соки жизненные, что так бурно по жилам бежали.

      Оглянулись они вокруг и видят – идёт вдоль берега мать. То в одну сторону посмотрит, то в другую. Вглядывается Хилма в даль озёрную, слёзы вытирает. Давно не видела она своих сыновей, только речи рыбацкие слышала. Сказывали рыбаки, будто видели их на Ладоге, что пленила их русалка Импи и от себя не отпускает. Хотел Урхо отправиться за сыновьями своими, чтобы из беды выручить, да наказ матушки Ихуолы камнем на дороге встал. Не посмел он ослушаться её совета. Так и жили Урхо с Хилмой в ожидании.

      Увидела Хилма лодку на берегу, узнала её. Да и как не узнать, ведь она руками мужа сделана. Рядом с лодкой два старика стоят и от ветра качаются. Подошла Хилма к старикам, а они лица свои от неё прячут, глаза в землю опустили. Да как скроешься от материнского сердца? Узнала Хилма сыновей своих, руки к ним протянула, к груди прижала, в дом привела, в красный угол посадила. Хлопочет вокруг них и будто не замечает, что сыновья в стариков немощных превратились. Задумался Урхо:

      «Неужто это и есть та помощь, что матушкой Ихуолой обещана? Да какая ж это помощь? Как нам жить-то теперь?».

      Рано утром, пока все спали, пошел Урхо к матушке Ихуоле. Птицы вокруг него щебечут, а он не слышит. Рыба в реке плещется, а он не видит. Лиса дорогу перебегает – не до лисы ему. Море холодное поселилось в душе его, камнями прибрежными грудь сдавило. Не видит Урхо рассвета ясного, будто он в тайге дремучей заплутал и выйти не может.

      Пришел он к матушке Ихуоле, а она на пороге его встречает:

      – Скажи мне, Урхо, какая из дорог тебе легче показалась? Та, по которой ты тяжелый мешок от меня нёс, или та, по которой ты с тяжелыми мыслями ко мне вернулся?

      – Ты и сама ответ мой знаешь, так чего же спрашиваешь? С мешком твоим дорога легче была, да погубил сыновей моих мешок этот, здоровье у них забрал и забот нам на старости прибавил.

      Отвечает ему Ихуола:

      – Мешок тот не я собирала. Это ты сам, своими руками с самого рождения сыновей мешок тот праздностью набивал. А Хилма, жена твоя, покрывала для них ткала из любви своей безоглядной, которая закрывает сыновей от всех невзгод. Накрыла она сыновей этими обережными покрывалами, и не поняли они, куда их лодка несёт. Дал ты им мешок праздности – вот и утопили они жизнь свою в празднике, потому как другой жизни они не знали. Не научил ты сыновей лодку строить, не научил невод вязать, не научил рыбу ловить, не научил в море студёное ходить и с волнами справляться. Не вырастил ты из них мужей, детьми малыми оставил. Не покрывала обережные нужно было Хилме ткать, а рукавицы сыновьям крепкие шить. Чтобы могли топор держать, землю пахать, да неводы тяжелые тянуть.

      Опешил Урхо от речей таких, а возразить-то и нечего. Права матушка Ихуола. Да только легче ли ему от правды её?

      – Знаю, что тяжелы мои речи, Урхо. Знаю, как тяжело Хилме слёзы свои прятать, глядя на сыновей. Но пол пути – не вся дорога! Слушай меня внимательно. Быть твоим сыновьям стариками, пока их молодость схоронена на дне Русалкиного залива. Если смогут они достать