.

о созидали, творили и просто жили различные профессора, художники, музыканты, актёры и другие величавые люди, выбравшие именно этот укромный район в самом сердце Лондона. Снег запорошил дорожки, а блеклый свет церкви не так уж и сильно освещал им путь, как яркая луна и множество Рождественских звезд. Сочельник слегка и по-традиции морозил носы и пальцы рук девушек, что щебетали каждая о своём, хихикая и толкаясь из стороны в сторону.

      – Что ты загадаешь в эту ночь, Энни? – спросила Ева Андервуд, получше завернувшись в тёплый платок, накинув его на волосы, облепленные снежком.

      – Новую скрипку! Пожалуй, этого достаточно для новых успехов в музыке!

      – Ну и дура! – хмыкнула Лиза Вуд , подперев плечом подругу, которая тут же ответила смехом, – Я загадаю выйти замуж за офицера! А лучше за того, у кого на груди поблескивает орден Британской Империи! – горделиво вскинула нос девочка, и трио рассмеялось, – С таким мужем у меня будет всё! Скрипка, флейта, виолончель! Даже собственный оргáн! Вот как! – вскинула она указательный палец.

      – Воображала… – усмехнулась Ева.

      – Ну, а ты? Что ты загадаешь, Ева?!

      Девушка остановилась, задумчиво подняла голову, вдохнула Рождественский воздух, осмотрела вновь чудесное небо, а после, опустив глаза с улыбкой сказала: – А я… Я хочу выучиться на врача, и уехать в какой-нибудь полевой госпиталь, чтобы спасать людей, выдирать их из лап смерти… – воображала Ева, – Быть посредником между человеком и Богом… Буду молить его не быть таким строгим с тем, кто согрешил и дать тому грешному ещё один шанс всё исправить! – говорила Ева, жестикулируя и широко раскрыв глаза, сгорая от своей идеи.

      – Ты свихнулась! – сказала Энн, и Лиза её подвахтила.

      – Однозначно! – покрутила она палец у виска, – Кончай читать свои писульки о войне, подруга! Нежели, сыграешь в ящик раньше времени!

      – Мемуары, тупица! – огрызнулась девушка, – Где ваш отец прячет ваши мозги? – спросила обиженно Ева, продолжая путь к церкви. – Что? – напряглаась она. – Неужели в бочке общественного унитаза?

      Девочки рассмеялись и стали шутливо драться, толкая друг друга в сугробы, валяя в снегу. Три снеговика в длинных полых юбках и пальтишках боролись при свете далёкого ночного фонаря, единственного на этой улице, озаряя её смехом, совсем детским и весёлым, беззаботным до визга.

      Из-за поворота в миг с ревом мотора выехал чёрный Ягуар, сверкнув светом ярких фар, пробежав мимо девушек, что оторвались от потехи и с завистью оценили новенький и отливающий блеском автомобиль.

      – Мне бы на таком хоть разок прокатиться… – подумала в слух Ева, обводя глазами машину и заметив смотрящий на неё во мраке силуэт мужчины.

      – Иди, попроси его прокатить тебя! – толкнула её в снег перед самой машиной Лиза, и Ева рассмеялась, – Давай! Покажешь водителю левую коленку и считай всё оплачено!

      Машина исчезла, когда Ева вынула заснеженную мордашку, облизывая с верхней губы тающую воду и образ автомобиля, с тоской поджимая губы. Девочки продолжили шагать к храму, до которого оставалось каких-то пару минут быстрого ходу по лёгкому и хрустящему снегу в тени нежного света огоньков из окон маленьких и больших домиков.

      Роберт Рейнолдс расположился в пабе в центре Лондона, и выкуривал свою первую сигару, периодически смачивая её в прозрачном стакане с виски. Рядом с ним был верный и до жути любимый племянничек – Майкл Рейнолдс. Его разум был пьян и распутен. Так уж вышло. Не потому что за окном бродит Рождество, и из пластинок мурлычет праздничный клик. А потому, что у Роберта Рейнолдса проблемы в бизнесе. Дела перестали подниматься в гору, а как снежный ком катались вниз с горы, набирая обороты. Эту гору Роберт выбрал сам. Даже построил её сам, крутую и высокую, забрался на неё, а после – рухнул. Сейчас он сидел, и думал только о том, где бы надыбать деньжат, лишь бы только покрыть свои не покрываемые расходы и лютую жадность английской натуры.

      – О чем мечтаешь, Роб?

      Мужчина отпил виски, не поморщившись и даже не шмыгнув острым носом насупился, поджав пухлые губы под густой бородой.

      – В каком смысле, мм? – спросил он в привычной ему манере, балакая на дне бокала осадок алкоголя.

      – Что бы ты загадал на Рождество, будь христианином? Больше денег? Или больше рома? – любопытствовал Майкл.

      Роберт задумчиво хмыкнул, и стал потирать бороду, разглаживая её сверху вниз, заливая свои думы, и совсем уж туго соображая. Он «отъехал» в размышлениях, пьяным и бредовым разумом, наконец, собирая мозги и язык в кучу, чтобы тебе нашли точки соприкосновения и помогли Роберту изъясниться.

      – Сына, наверное, да… – брякнул он не подумав и толком, вызывая удивление в лице племянника. – А может и нет… Черт его знает… – устало прикрыл он веки пальцами, – Слушай тебе не надоело, мм?

      – Я бы новую машину хотел… – замечтался Майкл и Роберт вернул его на землю.

      – Ты сначала на старую себе заработай, хорошо, юнец? – отпил он виски, – А потом о новой размышляй… Новую он захотел, засранец, аа… Смотри чего задумал, ну ни хрена…

      Роберт