Ползла по небу черепаха. Ирина Александровна Берсенёва

меня в покое.

      Она развернулась и пошла прочь.

      – Оля, не смей замыкаться в себе! Ты не одна! Мы с тобой и поможем, обязательно поможем…

      Оля побежала. Она увидела, как к остановке подходит автобус. Главное – успеть! Ей не было важно, куда этот автобус привезет ее, главное, успеть, уехать, чтобы не слышать этот пронзительный голос…

      А Наташа, очнувшись от ступора, медленно подошла к учительнице и нагнулась, чтобы помочь ей. Сестру видеть не хотелось. Она не знала, что скажет ей. Не знала, что скажет маме, как объяснит то, что только что произошло. Да она никому и не рассказала об этом.

      А сейчас память выбросила перед ней яркие картины прошлого. Было ли это на самом деле? Или только сон?

      В комнату вошла мама. Наташа напряглась и не смогла подавить тяжелый вздох.

      – Прости, я не постучалась.

      – Ты никогда не стучишься, – ответила Наташа, незаметно смахивая с ресниц слезы.

      – Я никак не могла уснуть.

      – Я тоже не могу.

      Татьяна Анатольевна присела на край Наташиной кровати. Они помолчали несколько минут.

      – Почему она так поступила с нами, мам? – не выдержала Наташа.

      Было совершенно понятно, что разговор идет об Оле. Он должен был состояться давно, но обе они не смели затрагивать эту тему. Татьяна Анатольевна ответила не сразу. Ее голос звучал хрипло, будто она выдавливала из себя слова насильно.

      – Она не хотела нам зла, я уверена.

      – Ведь сколько было у нее мужчин! Неужели она не могла создать семью и спокойно жить, воспитывая детей?

      – Но ведь никого из этих мужчин она не любила.

      – Или никто из них не любил ее! Но ведь, чтобы тебя любили, надо полюбить самой! Как можно брать, не отдавая?

      – Это все были не те мужчины.

      – Тогда зачем они?

      – Чтобы заглушить боль и забыть того, единственного.

      – Володю?

      Татьяна Анатольевна грустно кивнула. Но Наташа была слишком взвинчена, чтобы соглашаться с этим. Из горла вырвался смех, пальцы сжались в кулаки.

      – Это смешно! Даже слышать об этом смешно!

      – Не вижу в этом ничего смешного.

      – Она сама его бросила, мама.

      – Оля была молода. Она не смогла перенести ту трагедию, которая случилось с ним.

      – Да, он не должен был выжить, раз уж попал под машину, потому что стал уродлив до безобразия.

      – Наташа!

      – Но разве не это ее мучило, мама? Она страдала от того, что Володя изуродован! Она не радовалась вместе со всеми, когда угроза смерти отступила. Ее высокомерие и эгоизм не позволяли продолжать любить его таким, каким он стал.

      – Это молодость. Оля была слишком молода, пойми!

      – Молодость не оправдывает предательство.

      – Ты говоришь слишком не те слова. Многие люди расходятся. Это жизненные ситуации.

      – Тогда не нужно говорить что-то там про «единственного»! Глупо! Противоестественно!

      – Тебе трудно понять ее.

      – Я все понимаю. Хотя мне действительно трудно.