Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник). Роберт Говард

по-прежнему играла на его губах, даже когда на руке вздулись канаты мускулов, а пальцы еще сильнее впились в плоть казака. Послышался хруст трущихся друг о друга обломков костей, и лицо Ольгерда стало пепельно-серым; кровь стекала у него из прокушенной губы на подбородок, но он не издал ни звука.

      Конан вновь рассмеялся и отпустил его, а потом отступил на шаг. Казак покачнулся и здоровой рукой ухватился за край стола, чтобы не упасть.

      – Я дарю тебе жизнь, Ольгерд, как однажды ты подарил ее мне, – невозмутимо заметил Конан. – Хотя ты руководствовался своими соображениями, когда приказал снять меня с креста. Тогда ты устроил мне жестокое испытание; сам бы ты его не выдержал, как и никто другой, кроме варвара с Запада. Садись на своего коня и уезжай. Он привязан позади шатра, а в седельных сумках есть вода и провиант. Тебя никто не увидит, но ты все равно не медли. В пустыне нет места бывшему вожаку. Если воины заметят тебя, свергнутого и изувеченного, они не выпустят тебя из лагеря живым.

      Ольгерд не ответил. Медленно, не говоря ни слова, он повернулся и вышел из шатра, откинув полог. Все так же молча он поднялся в седло огромного белого жеребца, что стоял привязанный в тени пальмы; не проронив ни слова, сунув сломанную руку за отворот халата, он развернул коня и поехал на восток в пустыню, навсегда уходя из жизни зуагирцев.

      А внутри шатра Конан допил вино и смачно облизнулся. Отшвырнув пустой кувшин в угол, он подтянул пояс и вышел через передний вход, задержавшись на мгновение, чтобы окинуть взглядом линии палаток из верблюжьих шкур, раскинувшихся вокруг, и фигуры в белых халатах, что бродили между ними, спорили, пели, чинили сбрую или точили свои кривые сабли.

      Он возвысил голос, громовые раскаты которого долетели до самых дальних уголков лагерной стоянки:

      – Эй, собаки, навострите уши и внемлите! Да подойдите ближе. Мне нужно кое-что рассказать вам.

      5. Голос из хрустального шара

      В башне, высившейся неподалеку от городской стены, несколько мужчин внимательно слушали оратора. Все они были молоды, но крепки духом и телом; было видно, что нападки судьбы лишь закалили их, но не сломали. Одеты они были в потрепанные кожаные штаны и кольчуги, а на поясах висели мечи.

      – Я знал, что Конан говорил правду, когда крикнул, что это была не Тарамис! – восторженно заявил оратор. – Долгие месяцы я ютился вблизи дворца, притворяясь нищим бродягой. Наконец я убедился в том, во что верил: наша королева заточена в подземную темницу рядом с дворцом. Улучив момент, я подкараулил шемитского тюремщика – оглушил его ударом по голове, когда поздно ночью он вышел за ворота, – оттащил его в соседний подвал и допросил. Перед смертью он сообщил мне то, о чем я только что рассказал вам, то, что мы подозревали с самого начала: женщина, которая правит Хаураном, – ведьма. Ее зовут Саломея. Тарамис, по его словам, заточена в клетку на самом нижнем этаже темницы. Вторжение зуагирцев дает нам шанс, которого мы так долго ждали. Я не знаю, каковы планы Конана. Не исключено, что он просто хочет