Секретный дьяк. Геннадий Прашкевич

секретный дьяк, а все равно не жилец. Даже поспорили: похоронят дьяка Крестинина еще до Камня или все же увидит высокие горы дьяк?

      Ивану разговор гренадеров страшно не понравился.

      И без того было ему не по себе, а тут такое. Никакой веры у людей!

      Одним утешился: что бы там ни болтали умные гренадеры умного господина Чепесюка, а он, секретный дьяк Иван Крестинин, дальше Камня идти и не собирался. Еще выезжая из Москвы, твердо решил: сбегу! Чего не видел я в Сибири? И тайный бес тоже точил, назойливо нашептывал Ивану: сбеги, сбеги! Ты, дескать, и не слушай никого, сбеги! Эти гренадеры, им что? Они сами по себе как лошади, с ними ничего нигде не сделается, в них шведы стреляли зажигательными бомбами, а они взяли и выжили, а ты? Вспомни, вспомни, Иван, маиора Саплина, тихонечко бес нашептывал. Вот неукротимый был маиор, а сжевала его Сибирь…

      Зоря с моря выходила,

      Ажно по-о-оганская сила

      В тыл обозу защемила…

      Точил, нашептывал бес.

      Не отставал, рядом болтался.

      Стоило отпить большой глоток, прикрыть глаза, как бес начинал рисовать блаженные картинки. Вот домик соломенной вдовы Саплиной – тих, уютен, клюшницы переругиваются, над мазаной трубой дым, во дворе тетю Нютю падучая бьет. А вот тихая канцелярия думного дьяка Матвеева – любимый темный шкап с маппами, всякие интересные книги, шкалик припрятанный. Многое рисовал хитрый бес перед мысленным взором Ивана. Сладкую сенную девку Нюшку, например, рисовал, ее крутой бок. Но возки, влекомые сильными лошадями, неслись и неслись на восток – навстречу солнцу. И чугунно молчал на ветру посеченный саблями, похожий на памятник господин Чепесюк. Если ехали вместе, Иван возьмет небольшой вес, разбудит способность к внутреннему разговору, к мечтаниям, к картинкам, встающим перед умственным взором, и начинает проборматывать военную песню или что-нибудь свое, например, про неудавшуюся жизнь. А господин Чепесюк молчит. Иван порой так увлечется, что даже господину Чепесюку готов протянуть деревянную баклажку: вот причаститесь, мол, добрый господин Чепесюк, пожалеем друг друга, как только русский человек может жалеть! Но господин Чепесюк молчал. Сидит рядом и молчит. Как понять такого странного человека?

      У Ивана вдруг вспыхивали глаза, но это только бес играл, настоящий дьявол, видать, в нем еще не проснулся. Еще недалеко отъехали от России, от царского Парадиза, от зловонной Москвы, не надо торопиться…