Секретный дьяк. Геннадий Прашкевич

выпал бы из дорожного возка, упал под дождем, под молнией, застыл в канаве. Одно дело, прижавшись к теплому обогревателю русской печи, в зимние ночи под сонное посвистывание сверчка грезить о том, как победишь долгий путь, как облака над тобой будут долго красиво плыть и птицы кричать, встречая рассвет над каким-нибудь хребтом горным, который ты пересек, поднялся аж к самым льдам, торжествуя; и совсем другое – клопы на станциях, жирная грязь на дорогах, вода, протухшая от жары, дорога, растоптанная сотнями ног, кромешный гнус, да вдруг живот схватит, да ноги натер, да невозможно уже и сидеть в возке – отбиты все внутренности…

      Вместе с господином Чепесюком шли на Камчатку четыре гренадера, хорошо обученные военному делу – Карп Агеев да Пров Агеев – братья, Семён Паламошный, обладающий ложным провидческим даром, и крепкий Потап Маслов. А в обозе с прочими людьми – десять матросов, всякие мастеровые, плотники.

      «Зачем столько плотников?» – спросил Иван у господина Чепесюка.

      «Ставить виселицы, – ответил господин Чепесюк. – Производит отрадное впечатление».

      Плохо было Ивану. Пил.

      А господин Чепесюк молчал, будто так надо.

      Гренадеры, освоившись, перестали подходить к Крестинину, с любым делом шли прямо к господину Чепесюку. От главного обоза давно оторвались, спешили вперед малым поездом из семи возков. В одном к полу был прикован ящик, обшитый железными полосами. Что в ящике – знал только господин Чепесюк. Наверное, деньги, может, золото. Выслушав гренадеров, господин Чепесюк, как правило, кивал. Этого было достаточно, чтобы гренадеры могли самостоятельно закупать провиант, сменить лошадей, телегу. Наверное, и Иван мог бы рассудить какую проблему, только в это никто не верил, и никто к Ивану не шел. Зато с самого выезда из Москвы Ивана бесы терзали. То подсунут под руку баклажку с ржаным винцом, то в придорожной корчме, к изумлению самого Ивана, подставят вместо квасу чего-то такого, из-за чего подняться нет сил. Можно только ругать тех бесов – сильно издевались над слабым человеком.

      Вдоволь насмотревшись на такие причуды, один возок господин Чепесюк приказал отдать Крестинину. Передняя часть возка закрывалась кожаным фартуком, а сверху можно было опустить небольшую кожаную занавеску на случай дождя или метели, правда, Иван почти никогда не опускал занавеску, иначе было темно.

      Получив отдельный возок, Иван несколько приутих.

      Во-первых, видно стало теперь, что не простым человеком идет в поход, а во-вторых, упал на дно возка – и вообще тебя не видно. А все равно после первых ста верст братья-гренадеры Агеевы начали между собой держать спор: доберется государственный секретный дьяк Иван Крестинин хотя бы до Камня или где раньше придется его хоронить?

      Иван сам это слышал.

      На какой-то станции орали лягушки, толпилось над болотом непрозрачное облачко мошкары, теплая ночь позванивала комарами. Гренадеры во дворе у костерка варили кулеш. Один Агеев, кажется, старший – Карп, сказал, отмахиваясь от редких комаров: «Ну и дорога. Такая длинная». А другой Агеев, Пров, младший, как бы слегка придурошный, вечно