Стихотворения. Николай Некрасов

мать моя!

      Кто жизнь твою сгубил… о! знаю, знаю я!..

      Навеки отдана угрюмому невежде,

      Не предавалась ты несбыточной надежде —

      Тебя пугала мысль восстать против судьбы,

      Ты жребий свой несла в молчании рабы…

      Но знаю: не была душа твоя бесстрастна;

      Она была горда, упорна и прекрасна,

      И все, что вынести в тебе достало сил,

      Предсмертный шепот твой губителю простил!..

      И ты, делившая с страдалицей безгласной

      И горе и позор судьбы ее ужасной,

      Тебя уж также нет, сестра души моей!

      Из дома крепостных любовниц и псарей

      Гонимая стыдом, ты жребий свой вручила

      Тому, которого не знала, не любила…

      Но, матери своей печальную судьбу

      На свете повторив, лежала ты в гробу

      С такой холодною и строгою улыбкой,

      Что дрогнул сам палач, заплакавший ошибкой.

      Вот серый, старый дом… Теперь он пуст и глух:

      Ни женщин, ни собак, ни гаеров, ни слуг, —

      А встарь?.. Но помню я: здесь что-то всех

                                                      давило,

      Здесь в малом и в большом тоскливо сердце

                                                        ныло.

      Я к няне убегал… Ах, няня! сколько раз

      Я слезы лил о ней в тяжелый сердцу час;

      При имени ее впадая в умиленье,

      Давно ли чувствовал я к ней благоговенье?..

      Ее бессмысленной и вредной доброты

      На память мне пришли немногие черты,

      И грудь моя полна враждой и злостью новой…

      Нет! в юности моей, мятежной и суровой,

      Отрадного душе воспоминанья нет;

      Но все, что, жизнь мою опутав с первых лет,

      Проклятьем на меня легло неотразимым, —

      Всему начало здесь, в краю моем родимом!..

      И с отвращением кругом кидая взор,

      С отрадой вижу я, что срублен темный бор —

      В томящий летний зной защита и прохлада, —

      И нива выжжена, и праздно дремлет стадо,

      Понурив голову над высохшим ручьем,

      И набок валится пустой и мрачный дом,

      Где вторил звону чаш и гласу ликований

      Глухой и вечный гул подавленных страданий,

      И только тот один, кто всех собой давил,

      Свободно и дышал, и действовал, и жил…

1846

      Огородник

      Не гулял с кистенем я в дремучем лесу,

      Не лежал я во рву в непроглядную ночь,

      Я свой век загубил за девицу-красу,

      За девицу-красу, за дворянскую дочь.

      Я в немецком саду работал по весне,

      Вот однажды сгребаю сучки да пою,

      Глядь, хозяйская дочка стоит в стороне,

      Смотрит в оба да слушает песню мою.

      По торговым селам, по большим городам

      Я недаром живал, огородник лихой,

      Раскрасавиц девиц насмотрелся я там,

      А такой не видал, да и нету другой.

      Черноброва, статна, словно сахар бела!..

      Стало жутко, я песни своей не допел.

      А она – ничего, постояла, прошла,

      Оглянулась: