Аттиконн. Данил Цесарский

Разве что беседу.

      – Ну это можно. – корчмарь сел за стол.

      – Что про Анку думаешь? – беря ложку и пододвигая к себе тарелку с похлёбкой, спросил путник.

      – Про пропавшую-то? Да, так же как и все.

      – А это…

      – Ну знаешь, Анка была девчонкой свободолюбивой. Так думаю никуда она не пропадала, просто устала от такой жизни, да и ушла. Видимо, с мужиком каким-то.

      – Ну, я вижу здесь и другое мнение.

      – Остроухий похитил? Ну это всё старуха эта, ну… слухи делает. Она, знаешь ли, не в себе. Вот был мужик у неё, жил с ней, и вроде всё хорошо, а потом в одно утро пропал. Так она такого шума навела, там, говорит, кости моего любимого в лесу лежат, а сам он съеден. А ей: «Да с чего ты думаешь так, Пронья?». И она, как давай про волкалака, который, оказывается, несколько ночей под окном ходил да выл. Потом, в одну ночь не было его. А на утро просыпается, а мужинька нет. Съеден. Так и был год мёртвым, пока не воскрес в Лодорске, да с бабой другой под руку. Лерж видел его там, говорит на призрака не похож. Но Пронье что до этого? Мужика она-то уже похоронила в пузе волколака. Так вот с того момента и свихнулась она. Теперь, кто пропадёт или ещё что, так Пронья сразу здесь со своими волколаками, остроухими, да ещё с кем. Но всё это чушь, да и только.

      – В нечисть не веришь, корчмарь?

      – Да от чего же? Верю. Но не всё же на них сваливать.

      – И вправду. – к этому моменту путник уже почти доел похлёбку. – А дети на кого остались?

      – Дети?

      – Анкины.

      – А, так ни на кого. Так и сидят в доме, мать ждут.

      – И что, Анка так просто оставила детей, потому что свободолюбива?

      – Я, наверное, не то слова выбрал. Она больше… ветреная. На месте не сидит. Да и гулящая. Её здесь каждый мужик знал. Так кто-то её и обрюхатил. Дважды. А детей своих она бьёт, иногда голодом морит, да и кто знает, что ещё они терпят. Так что, наверное, оставить их ей труда не составило.

      – Ну, спасибо за беседу. – корчмарь встал, собрался уходить. – И ещё. Похлёбка и вправду хорошая.

      – Лучшая! – сказал корчмарь и ушёл.

      Время перевалило за полночь, когда корчма «Старый Древ» погрузилась в таинство магии. Но не той, какая постоянно витала в воздухе, нет, корчмой завладела магия намного древнее и не менее могущественная-магия историй. Витиевато, блуждая по тропинкам грёз, эта магия просачивалась в наш мир через людей. Она проходила через их желания, мечты, страхи и сомнения, разные чувства и эмоции и потом достигнув зрелости в их умах, магия выплёскивалась наружу и там она поселялась в мыслях других людей или же уходила в безвестность.

      И сегодня, в тот самый день, когда путник с волосами цвета выпавшего снега, посетил корчму «Старый Древ», сегодня, в ночь на Валлемер, когда мифы становятся явью, сегодня Брид полнился магией.

      – И так кончила Алема, умерев на вершине самой высокой горы.-говаривал мужик. Он огляделся в поисках реакций на столь прекрасную, по его мнению, историю, но никто не выразил ни восхищения, ни даже удовлетворения.