Пепел Чернобыля. Дневник ликвидатора. Роман в четырех частях. Виктор Акатов

Валентинович… Ну… Вы не обидитесь, если мы с вами пообедаем вдвоем. Я ведь тоже часто не успеваю поесть. А тут такая удача с земляком посидеть, поболтать. Будет ли ещё время. Вы не возражаете?

      – Как-то неудобно. Могут увидеть. Что подумают?

      – Вы же сами согласились вместе со мной пообедать.

      – Я думал, в зал вместе пойдем кушать.

      – А я подумала, что вместе, значит вдвоем…

      Елена Сергеевна покраснела и, глядя в сторону, сказала:

      – Извините, меня дуру. Пойдемте, Петр Валентинович, я вас провожу в зал.

      – Что вы, Елена Сергеевна! Это вы меня извините! Я просто не ожидал такого двойного подарка. Счастлив вместе с вами пообедать! Извините меня! Это я дурак. Надо было сразу догадаться. Здесь в Чернобыле совсем зачерствел.

      – Ну, вот и добрэ, – обрадовалась хозяйка. – Проходите.

      Обед удался на славу. Я съел три миски борща. Ещё бы! Надо же понимать! Где? В Чернобыле! Настоящий украинский борщ! Да ещё с такой прелестной дамой! Вдвоем! Прямо, как в ресторане, – столик на двоих в отдельной ложе. Правда, сервировка: общепитовские тарелки да граненые стаканы на сложенной пополам белой простыне, за однотумбовым письменным столом в обшарпанном кабинете. Зато какие ощущения! Я горячо благодарил Елену Сергеевну, восхищался борщом и всячески её хвалил.

      – Дорогая Елена Сергеевна. Вы мне сегодня сделали царский подарок. Я здесь скоро уже полгода. Впервые почувствовал радость, даже какое-то давно не ощущаемое ублаготворение. Не мог представить, что в этой ненавистной зоне, погубившей край моего детства, могут быть такие счастливые моменты.

      Вдвоём

      – Всё пройдет, зарубцуется, Петр Валентинович. Будет ещё счастливое время. Помните, у Пушкина:

      В день уныния смирись:

      День веселья, верь, настанет.

      – Нет. Веселья у меня теперь никогда не будет. Коль вы заговорили стихами, я тоже процитирую, но шекспировское:

      В страданиях один исход —

      По мере сил не замечать невзгод.32

      Вот этим и живу.

      – А помните, у Шота Руставели:

      Не оценишь сладость жизни,

      Не вкусивши горечь бед.33

      Это о нас с вами. Наших товарищах. И о всех людях вообще.

      – О чем вы говорите, Елена Сергеевна? Вот мы с вами здесь отдыхаем. И огромное спасибо вам за это. До гробовой доски буду помнить этот прекрасный день. А мои ребята сейчас вкалывают и не знают, как я в это время наслаждаюсь жизнью. Вы не обижайтесь, Елена Сергеевна, но борщ-то приготовлен только для нас двоих. Не так ли?

      – Обижаюсь. Борщ мы с девчатами сварили для всего спецзала. Просто мне хотелось вдвоем… Вы так красиво рассказывали о борще, нашем национальном блюде, и с грустью о вашей родине, что мне захотелось хоть чуть отогреть вашу душу.

      – Простите, ради Бога! Каким же я стал неуклюжим болваном! Извините меня, я не хотел вас обидеть… А скажите… можно как-то сделать так,

32

Из трагедии Уильяма Шекспира «Отелло, венецианский мавр».

33

Шота Руставели, «Витязь в тигровой шкуре»?