Сердце мексиканца. Ашира Хаан

на плечо, откровенно раскрываясь перед ним.

       Язык нырнул в уже текущую соками глубину, его губы накрыли ее между ног горячим и влажным.

       Она судорожно и шелестяще выдохнула, смиряясь с происходящим.

      13.

      Почему она не сопротивлялась? Не сказала больше ни слова?

       Черт знает.

       Он пах лаймом и перцем, был потомком жестоких индейцев и сопротивляться ему она не могла. Он знал все о любви и войне.

       Как присосаться к влажным складкам, как резким краем языка пройтись так, что зайдется от острой сладости сердце, как воткнуть два пальца внутрь так, что задрожат и превратятся в желе ноги, как быстро и резко двигать ими, трахать жестко и жестоко, задевая ногтями нежные стенки, а языком делать так сладко и нежно – невыносимо! – что даже наплевать на то, как завтра будет саднить все внутри.

       Как держать ее на краю, не давая ни расслабиться, ни взорваться, балансировать между удовольствием и болью, между внешним принуждением и внутренним подчинением, между отвержением и тягой. С каждым резким движением пальцев внутрь ее тела, с каждым касанием языка, Аля все лучше понимала тех, кто добровольно вырывал себе сердца, чтобы принести в жертву жестоким богам этих мест.

       Она хотела оттолкнуть его, но одно мгновение на краю тянуло за собой следующее и следующее. Невозможно было отказаться. Еще секунда, еще, еще, только дай мне кончить, только дай хоть немного передохнуть – и я смогу.

       Ее пальцы вновь сжимались в его жестких волосах, тянули, дергали раздраженно и зло, ногти царапали плечо, но он держал ее за бедра крепко и властно, не давая двинуться без разрешения, только управляя ею так ловко, словно точно знал, что она ощущает в тот или иной момент.

      Аля не знала, что может кончить вот так – стоя, едва балансируя, насаженная на пальцы совершенно незнакомого ей мальчишки, едва придя в себя после угрозы изнасилования. Но все это словно сделало ощущения острее и темнее, так что она покачнулась в тот момент, когда раскаленная волна плеснула от его языка вверх, растекаясь по всему телу жалящими уколами удовольствия. И упала бы, если бы он не подхватил ее разом обмякшее тело. Донес ее на руках до кровати, разложил, раздвинув влажные от ее смазки и его слюны бедра, стащил ее футболку и тут же приник к соскам, облизывая и покусывая с таким явным удовольствием, словно ему это нравилось не меньше, чем ей. Потом быстро стянул футболку и знакомо звякнувшие пряжкой джинсы.

       Накрыл горячим телом, вошел и принялся двигаться неожиданно плавно и нежно. После жестокой пытки пальцами эта нежность настораживала, заставляла ждать подвоха. Но его все не было, только саднящее ощущение внутри вдруг оказалось нарастающим удовольствием и выгнуло ее позвоночник навстречу его твердому телу.

      Аля вцепилась ногтями в его плечи – не специально, просто стараясь удержаться по эту сторону реальности, но это не помогло. Она вела царапины вниз по спине бесконечно долго – ей казалось, несколько минут – все не кончался и не кончался оргазм, грозил стать вечным ее состоянием сладкой выгибающей боли.

       Он не останавливался,