Учитель драмы. Корен Зайлцкас

отопление?»

      Мама на всем пыталась экономить, и ее прагматические идеалы передалась мне. Я храню упаковки от масла и собираю резинки для денег. Пью слабый черный чай, потому что до сих пор помню бесконечные ссоры родителей из-за сахара. Появление сладостей в доме вообще было дурным знамением.

      По поводу сахара они ругались каждую субботу. Это входило в расписание недели – на них я могла рассчитывать так же, как на воскресный просмотр мультиков или на свежую школьную форму в понедельник. И они всегда начинались с того, что моя мама говорила об ограничении потребления сахара, а папа сыпал в свой чай столько, что в нем ложка стояла.

      Спустя столько лет я все еще помнила те «сахарные споры» слово в слово. Я могла рассказывать их наизусть с той же безупречной точностью, с какой пела свои детские дорожные песенки: «День за днем, милый Иисус…» и «Мы все поедем в Дублин, где зелено…».

      – Ты добавил три ложки сахара? – спрашивала моя мама.

      – Я хочу, чтобы мой чай был таким же сладким, как ты, – отвечал папа.

      – Это у тебя уже будет не чай. Это сироп.

      Но отец был невосприимчив к маминым присказкам: «Береженая вещь два века живет» или «Бережливость лучше богатства».

      Он думал, что может рассчитывать хотя бы на крохи роскоши за то, что отказался от творческой работы в пользу тяжелого, но более доходного физического труда. Когда они с мамой познакомились, он писал стихи, ходил в летнюю школу Йейтса в Слайго и местный профессор сравнивал его с Полом Дюрканом[11]. А теперь он рыл тоннели с работягами, едва умевшими писать собственные имена, и все из-за мамы. Папа всегда говорил, что без своих приятелей и честно заработанной вкусной еды он бы просто гулял по полю с ослами, изнывая от скуки.

      – Мы могли бы обходиться и меньшими тратами. Просто не нужно сорить деньгами. Мелочи имеют значение. – А потом она поворачивалась ко мне. – Тебя это тоже касается. Теперь доедай все, что у тебя в тарелке. Если бы ты жила в стране Третьего мира, ты была бы благодарна.

      В этот момент папа обычно совал мне в руку несколько банкнот, а мама бледнела и почти что с ужасом ожидала моей реакции.

      – Нам еще надо заплатить за воду…

      Но папа продолжал гнуть свою линию:

      – Беги и купи себе новую книжку, мое сокровище. Да что уж там, купи себе платье, как у принцессы Дианы!

      Настоящим облегчением был побег оттуда – вниз по дороге, через стадо овец и прямо к Фрэнку Клири, соседскому мальчишке, единственным занятием которого была игра в мяч с каменной стенкой.

      Последняя ссора из-за сахара произошла после того, как мы с Клири поцеловались на спор в школе. Он избегал моего взгляда: либо волновался, что я захочу повторить, либо застенчиво опасался, что не захочу.

      – Идешь в город? – Он остановил мяч ногой, резко повернулся ко мне, и по его футболке с эмблемой ГАА[12] пошли длинные складки.

      – Ага.

      Мяч ударился о стену.

      – Снова из-за денег?

      Я кивнула.

      – И кто виноват?

      Клири

11

Пол Дюркан (Paul Durcan, род. в 1944 г.) – современный ирландский поэт. (Прим. пер.)

12

Гэльская атлетическая ассоциация, или ГАА – ирландская международная общественная организация, действующая в сфере культуры и спорта и вовлекающая спортсменов-любителей. (Прим. ред.)