Пятница, тринадцать ноль-ноль. Ирина Комарова

ухмыльнулся:

      – То есть был достаточно профессионален, чтобы не оставлять следов.

      – А ты, значит, был недостаточно профессионален? – съязвила Арра. – Малыш?

      – Ой, как мне нравится, когда ты меня так называешь, птичка! – расплылся в счастливой улыбке Ганц.

      – Тьфу! И не называй меня птичкой!

      – Нет, а мне тоже интересно, – спросил Пироман. – Говорят ведь, что Ганц самым лучшим был. Почему же тогда он следы оставлял?

      – Кто оставлял следы, я? – очень натурально оскорбился Ганц. – Никогда!

      – Это точно, никогда, – авторитетно подтвердил Берри. – В нашей профессии те, кто следы оставляют, долго не работают.

      – Но почему же тогда его искали, – Пироман спросил это почему-то у Арры.

      – А вас нет? – дополнила девушка.

      – Очень просто, молодые люди. Меня не искали потому, что я никогда не работал в столь высоких сферах. Ганц же… признаюсь честно, малыш – это моя гордость. Не каждому удается воспитать ученика, который настолько превзойдет своего учителя!

      Когда Берри, поблагодарив нянюшку Матильду за прекрасный ужин, собрался уходить, Джузеппе стал уговаривать его остаться:

      – Что же у нас, места мало, что ли? Поставим у Ганца в чу… то есть, в комнате топчан, прекрасно переночуете. А утром нянюшка Матильда вас завтраком угостит!

      – Я бы с удовольствием, но должен провести эту ночь в гостинице «Свирепая киска». Ее, видите ли, содержит родной братец моей дражайшей супруги: человек абсолютно беспринципный и чуждый благородной идее мужской солидарности. Так что, если я не буду ночевать под его бдительным надзором, моей Пышечке немедленно полетит сообщение. И вызовет у нее самые черные подозрения.

      – Если так, то конечно, – вынужден был согласиться магистр. – Зачем женщину расстраивать.

      – Я тебя провожу, – поднялся Ганц.

      Когда они вышли на улицу, веселье и улыбки, как по волшебству исчезли с их лиц. Некоторое время шли молча, потом Ганц спросил:

      – Так зачем ты, все-таки приехал, Берри?

      – Слухи разные дошли. Что ты в столице, чуть ли не в Университете…

      – Я в Университете.

      – Ты уверен, что не слишком рискуешь, малыш? Времени прошло много, но на Лагосинтере достаточно людей с хорошей памятью.

      Беззаботная улыбка снова озарила лицо Ганца.

      – Пока господин Лэрри ко мне благоволит, я могу ничего не опасаться.

      – Пока, – многозначительно подчеркнул Берри. – Такие высокопоставленные люди время от времени меняют свои… взгляды. И любимчиков.

      – Лэрри выхлопотал мне освобождение от ответственности за прошлое. Учитывая мои заслуги перед Лагосинтером, а так же примерное поведение последние три года и чистосердечное раскаяние.

      – Примерное поведение, – Берри окинул Ганца продолжительным, изучающим взглядом. – Ну-ну. Что ж, малыш, ты уже большой и умный. То, что кроме господина Лэрри, здесь найдутся еще желающие, посмотреть, какого цвета твоя кровь, напоминать не надо?

      – Ох,