Дорога висельников. Наталья Резанова

умрет? Ты сам знаешь, кому от этого будет выгода.

      – Ты об Ивелинах?

      – О ком же еще?

      Полковник Рондинг еще помолчал, потом ответил непонятно:

      – Я полагал, Веллвуд – майорат…

      – Нет. Наша семья изначально следовала тримейнскому праву, когда глава рода по собственной воле назначает наследника, независимо от старшинства по рождению. Правда, последние сто лет наследовали старшие сыновья. Оттого Ивелины ничего и не получили.

      – Но… случись что… они имеют право…

      – Вот именно! – Что-то грохнуло, наверное, отец ударил кулаком по столу, и посуда подскочила. – Это все давно началось… Думаешь, я спроста все эти годы держал Сигварда при себе, хотя ему давно следовало получить надлежащее воспитание и обучение?

      – Не сказал бы, что он надлежащим образом не обучен… Значит, сегодняшнее покушение было не первым?

      – Нет. Он просто не знает. Только раньше мне удавалось их предупреждать. Правда, это было давно, и я решил, что Ивелины наконец унялись. Энид в это не верила. Во время своей последней болезни она твердила: «Женись, найди жену с влиятельной родней, и пусть у тебя будут законные дети. Пусть мой сын не станет наследником, зато останется в живых. Поклянись, что так и сделаешь!»

      – И ты поклялся?

      – Поклялся… чтоб успокоить ее. Каждая мать сходит с ума из-за своего ребенка и что угодно придумает, чтоб защитить его, и она к тому же была больна…

      На сей раз Рондинг отвечал медленно, взвешивая каждое слово:

      – Я знал госпожу Энид как женщину чрезвычайно разумную и рассудительную. И никакая болезнь не могла этого изменить. Полагаю, она была права.

      – Да я и сам понимаю, что права. Но – что, я эту жену с влиятельной родней из шапки вытряхну? И нет у меня желания жизнь менять. Годы не те, я ведь старше тебя…

      – Ничего. Сорок лет – не старость.

      – Сорок два.

      – Все равно. Подумай об этом. Наверное, когда парламент созовут, придется ехать в столицу, вот там и озаботься.

      – А Сигвард?

      – А что Сигвард? Парень сам способен о себе позаботиться и сегодня это доказал. Он – не то что мой Бран, которого мать избаловала до невозможности. Не век же ему у тебя под крылом сидеть. Хочешь, отдай его ко мне под начало. Или собираешься послать его учиться, как сам учился?

      – Не знаю. Я своему отцу был послушен, хоть у него под старость голова была не в порядке. Меня в университет услал, проклятых братца с сестрицей в дом принял… Ладно, черт с ним, давай лучше выпьем.

      Они снова чокнулись, потом отец спросил:

      – Так ты уверен, что молодой император вновь созовет парламент?

      – Ну да. Мне кузен Меран из Тримейна написал, будто император не раз заявлял, будто его кумир – великий Йорг-Норберт, а тот именно с созыва парламента начал свои реформы…

      И они принялись говорить о политике и более ни о чем интересном не сказали. По крайности, пока я не уснул.

      Утром я не признался отцу, что слышал их с полковником разговор. И вообще не признался. Как-то неловко