Возвращение пираньи. Александр Бушков

тихо ответил Мазур.

      – Твой призрак?

      – Ага. Но я же не сошел с ума? Мне же не может мерещиться? Это она…

      – Достал ты меня, твою мать… – с некоторой растерянностью отозвался Кацуба, огляделся: – Мало ли похожих людей, мало ли двойников… ну-ка, иди сюда!

      Он прямо-таки потащил Мазура к противоположной стене, на ходу шепча:

      – Ты посмотри, посмотри, может, тут и ключ…

      На эти фотографии в рамочках Мазур не обращал раньше внимания – не успел, привлеченный в первую очередь оружием…

      Вот эту фотографию он знал. Он ее прекрасно знал. Точно такую Ольга прихватила с собой, когда перешла к нему жить.

      Двое бравых господ офицеров российского императорского военного флота, молодые лейтенанты во всем блеске – парадные эполеты, белые перчатки, кортики висят на черных поясах, щедро украшенных бронзовыми львиными головами. Тот, что справа – Ольгин прадедушка, тот, что слева – его двоюродный брат, Аркашенька Кареев, тот, что оказался у Деникина, в конце концов ушел в Бизерту и сгинул в роковой пропащности, изъясняясь словами классика, но в тридцать седьмом, когда красного комкора Вяземского арестовали прямо на мостике вверенного ему эсминца, именно Кареева ему поставили в строку, сочиняя классическое дело с родственником-эмигрантом, подбившим шпионить на четыре разведки. И шлепнули бы, как миленького, но тут пришел Лаврентий, стал выпускать, обошлось…

      Снова Кареев, уже в одиночку – где-то на фоне эвкалиптов, в расстегнутом френче, со сбитой на затылок фуражкой, с громоздким «Томпсоном» наперевес – первых выпусков, с дисковым магазином на семьдесят два патрона, – возле разбитого прямым попаданием, неуклюжего, усеянного заклепками танка. Гран-Чуко, а? Тридцать четвертый год, только что взятая позиция чочо – ну да, танк, несомненно, французский «Рено» АМР ВТ образца 33-го года, такие, где-то упоминалось, у чочо и были… Вот оно что…

      Теперь понятно, откуда такая роскошь. После успешно закончившейся войны у чочо оттяпали изрядный кусок территории, многим, от дичившимся в боях, в награду за службу давали немаленькие земельные пожалования, и русским тоже, там, среди прочего, добывали и каучук. Когда началась Вторая мировая, разгорелся каучуковый бум, самые оборотистые и смекалистые стали крутыми миллионерами…

      – Ну, понимаешь ты что-нибудь? – нетерпеливо спросил Кацуба.

      – Понимаю теперь, – сказал Мазур.

      – Родственник, а? – Кацуба бесцеремонно ткнул указательным пальцем в Кареева.

      – Двоюродный брат ее деда…

      – Вот и понятно все, – облегченно вздохнул Кацуба. – Вот и хорошо. Никаких призраков нет, а есть фамильное сходство…

      – Боже ты мой, – сказал Мазур, чувствуя, как сердце заходится в смертной тоске. – Как две капли воды, лицо, голос… Артемыч, я не выдержу, у меня мозги набекрень…

      – Выдержишь, с-сука, – страшным шепотом заверил Кацуба. – Ну, соберись, ты же офицер, мать твою! Ты же «дьявол»! С-соберись!

      Колоссальным усилием воли Мазур взял себя в руки, пребывая в самых раздерганных чувствах, –