Бульварное кольцо – 3. Прогулки по старой Москве. Алексей Митрофанов

кольца.

      Итак, очередной бульвар. На сей раз Сретенский, самый короткий из бульваров московского Бульварного кольца. Именно здесь была написана известная картина В. Маковского «На бульваре», изображающая двух скучающих, несчастных молодых людей. Не удивительно – рядышком располагалось Училище живописи, ваяния и зодчества, и многие студенты и преподаватели брали сюжеты для своих работ, что называется, не отходя от кассы.

      Маяковский писал в своем автобиографическом произведении «Я сам»: «Днем у меня вышло стихотворение. Вернее 2 куски. Плохие. Нигде не напечатаны. Ночь, Сретенский бульвар. Читаю строки Бурлюку. Прибавляю – это один мой знакомый. Давид остановился. Осмотрел меня. Рявкнул: „Да это же ж вы сами написали! Да вы же ж гениальный поэт!“ Применение ко мне такого грандиозного и незаслуженного эпитета обрадовало меня. Я весь ушел в стихи. В этот вечер совершенно неожиданно я стал поэтом».

      Маяковский тоже обучался в том училище.

      А в 1952 году бульвар реконструировали, обсадив декоративными деревьями и клумбами с цветами.

      Практически всю внутреннюю сторону сего бульвара занимает доходный дом страхового общества «Россия». Валентин Катаев так его описывал в повести «Алмазный мой венец»: «За маленькой площадью с библиотекой имени Тургенева, прямо на Сретенский бульвар выходили громадные оранжевокирпичные корпуса бывшего страхового общества „Россия“, где размещались всякие лито-, тео-, музо-, киноорганизации того времени, изображенные Командором в стихотворении „Прозаседавшиеся“, так понравившемся Ленину. В том же доме в Главполитпросвете работала Крупская по совместительству с работой в Наркомпросе РСФСР – по другую сторону перекрестка, в особняке на Чистых прудах, под началом Луначарского. Крупскую и Луначарского можно было в разное. время запросто встретить на улице в этих местах: ее – серебряно поседевшую, гладко причесанную, в круглых очках с увеличительными стеклами, похожую на пожилую сельскую учительницу; его – в полувоенном френче фасона Февральской революции, с крупным дворянским носом, как бы вырубленным из дерева, на котором сидело сугубо интеллигентское пенсне в черной оправе, весьма не подходившее к полувоенной фуражке с мягким козырьком вроде той, которую так недолго нашивал Керенский, но зато хорошо дополняющее темные усы и эспаньолку а-ля „Анри катр“, – типичного монпарнасского интеллектуала, завсегдатая „Ротонды“ или „Клозери де Лила“, знатока всех видов изящных искусств, в особенности итальянского Возрождения, блестящего оратора, умевшего без подготовки, экспромтом, говорить на любую тему подряд два часа, ни разу не запнувшись и не запутавшись в слишком длинных придаточных предложениях».

      Бульвар нередко становился объектом пристальнейшего внимания как общественности вообще, так и журналистов в частности. Вот, например, заметка, озаглавленная скромненько: «Взрыв карбюратора»: