ПОЗЫВНЫЕ «СОТЫ». Надежда Плахута

она и соседских детей. В ответ на доброту и ласку её внучка Валентина со своей подружкой часто пели бабушке песню о погибшем партизане. И никак не могли понять тогда юные исполнители, почему, когда они так старательно и так самозабвенно пели, по лицу бабушки текли слёзы? Почему, так горько плакала бабушка Настя? И лишь спустя многие годы, уже повзрослев, они сердцем своим почувствовали всю причину её глубокой неизбывной печали и горьких её слёз. Мало кто знает о том, что Анастасия Александровна Бернацкая за два дня 15 и 16 февраля 1948 года получила извещения о гибели на четырёх своих сыновей. И тогда в её сердце как будто угасла, так долго теплившаяся, последняя надежда. С тех пор бабушка Настя словно потемнела лицом.

      Моя прабабушка Анастасия Александровна Бернацкая ушла из жизни тихо и незаметно. Она сидела у окна и глядела на дорогу, по которой уходили на войну, да так и не вернулись домой четыре её сына: Бернацкий Михаил, Бернацкий Серафим, Бернацкий Василий, Бернацкий Никодим.

      На Красной Площади прописан

      Сергей Ставер

      (1949 – 2016)

      Я не слышал разрыва

      И не видел той вспышки, —

      Точно в пропасть с обрыва —

      И ни дна, ни покрышки.

      А. Твардовский

      Если крикнет рать святая:

      «Кинь ты Русь, живи в раю!»

      Я скажу: «Не надо рая,

      Дайте родину мою».

С. Есенин

      – А-а-а-а! А-а-а-а! – вырвалось у Виктора.

      В последний миг он увидел вздымающуюся перед ним землю, услышал грохот взрыва, почувствовал, как тело оторвалось от земли и вместе с комьями поднялось вверх, а потом также неожиданно опустилось на холодный, вспаханный снарядами снег. Душа его, лёгкая, почти невесомая, освободившись от тела, поднялась высоко-высоко и полетела навстречу неведомому. Это была ещё одна жертва самой жестокой из всех войн, которые когда-либо были на земле.

      Батальон Виктора занимал позиции в тридцати километрах от Москвы. Стоял холодный декабрь 1941 года.

      – Виктор! Растуды твою башку! – лаялся сержант Громыхалов, земляк-красноярец. – Отсекай, отсекай пехоту! Коси немчуру! Круши мать Гитлера и его выродков!

      Давай, землячок, дава-а-ай!

      – Ладно! – огрызнулся Виктор.– Пусть только поближе подойдут, – и полушёпотом добавил: – Врежем как надо.

      Немцы, в шинелях, в шарфах, в перчатках, со скрюченными от холода пальцами, пригибаясь и прячась, резво бежали за танками по изрытому, хрустящему под ногами снегу. Сегодня танки шли в шестой раз! Шесть раз батальон отбивал атаки противника, истекал кровью, теряя бойцов, но не отступал. Несколько вражеских машин было подбито и искорёжено, и они чернели на белой неровной, измятой скатерти местности жалкими угловатыми полуразвалившимися остовами.

      Виктор лежал за бруствером, всем телом прижимаясь