Сага о родителях подростков. Рассказы про сложных детей. Евгения Хамуляк

бутерброда с колбасой Вовке – их сделал ее папа и попросил секретно подсунуть брату. Вова съел их с большим удовольствием, пока они ехали в метро к вокзалу. В поезде мать попросила его поесть: она приготовила настоящий ужин. Еще теплым Вовка съел его и завалился спать, мать тихонечко рассказывала ему всю историю знакомства с отцом, хорошие и, в основном, плохие моменты. На плохих Вовка вырубился. Ему снился чудесный сон, что внутри него прорастает не просто росток, а настоящее дерево, такое могучее и прекрасное, Вовка им так гордился, что мог наблюдать за моментами роста бесконечно долго. Но поезд тряхнуло на остановке, и Вовка проснулся, обнаружив за окном утро.

      Мама покормила его плотным завтраком, сказав, что там… она не называла вслух место, где находился папа… там ничего хорошего нет. Лучше поесть заранее и запастись терпением.

      Чего-чего, а терпения у Вовки было хоть отбавляй – он девять лет ждал правду.

      После поезда закрутились вереницы автобусов, грустных пейзажей, бедных строений, наконец, завершившиеся совершенно некрасивой проходной с колючей проволокой, где они ждали два часа, доедая остатки. Наконец, их пригласили войти.

      Но не к папе. Их пригласили к начальнику тюрьмы. Это был здоровый дядя, почти богатырь, с большими ушами и животом. У него было доброе выражение лица и, пригласив маму с Вовкой присесть для разговора, он по-доброму посоветовал им уезжать прямо сейчас и не тревожить папу. Дело в том, что папа Вовы был плохим человеком, по мнению этого дяди-начальника тюрьмы, он обманул много человек, и не надо думать, что не обманет даже близких, маму и Вовку.

      Мама молчала и не смотрела на Вовку в этот момент, хоть дядя-начальник повторил ее слова, только по-другому.

      Видя, что добрые намерения не доходят до приезжих, дядя-начальник тюрьмы сказал:

      – Почти никогда… Нет, в случае твоего папы, никогда такие, как он, не выходят из тюрьмы. Очень сложно покончить с криминальным миром, который, словно болото, намертво затягивает человека. Твой папа уже не тот, каким ты его помнишь или знаешь, мальчик. Лучше пусть он останется навсегда тем героем, которым ты его запомнил, Вова. Лучше уезжай.

      Вовка хорошо слушал дядю, но еще больше он прислушивался к своему сердцу, на котором лежали в кармане письма папы, где он тоже признавался в своей вине и в том, что совершенно не знает, как эту вину исправить. Но все равно он есть и хочет быть для Вовки всегда.

      Вовка не моргнул глазом, слова дяди не коснулись его сердца, которое охраняли письма.

      – Я хочу видеть моего папу, – просто сказал он.

      Мать с сожалением посмотрела на дядю-начальника, который с сожалением взял трубку телефона и куда-то позвонил.

      Через полчаса Вовка увидел папу.

      Вина, про которую папа писал в письмах в трусах, висела у него на лице в виде тонкой серой паутинки продольных морщин. Он был как будто весь в пыли. Серый. Но глаза горели счастьем.

      – Вовка приехал. Вот дела? –