На узкой грани. Илья Евгеньевич Веригин

по фармакологии. Скорее всего, утром на пару лекций не иду, а пойду в библиотеку готовиться. Конспект попрошу у друга.

      Взяв, на «ход ноги» яблоко, я схватил рюкзак с учебными материалами, перекусом и выскочил за дверь. Начался мой обычный день.

      *****

      Он проснулся совершенно разбитым, как будто и не спал вовсе: сказалось запредельное напряжение прошедшего дня. Давно рассвело, хотя из-за того, что лес был широколиственный, в чаще царил полумрак. Все тело ломило, голова гудела, ноги и руки отказывались двигаться. С трудом разлепив веки, Морис прислушался. Где-то вдалеке слышались очереди из крупнокалиберного пулемета. С затянутого низкими свинцовыми тучами неба донесся гул авиации. Непонятно только чьей – НАТО-вской или югославской. Но что успокаивало – вроде как не было близких звуков погони. Значит, в запасе есть немного времени. Он заставил себя подняться из полулежачего положения, и, сжав зубы от боли, начал растирать затекшие мышцы. Отвинтил крышку фляги, сделал глоток. Вдалеке послышались гомон птицы и шумное хлопанье крыльев. Сердце пошло тяжелыми толчками, Морис прислушался. Хруст веток вдалеке уже не мог быть простой случайностью. Тот или те, кто забрались сюда вряд ли сделали это случайно. А если неслучайно – скорее всего, они тут по его душу. Превозмогая боль, он начал потихоньку выбираться из овражка, при этом стараясь не шуметь. С вершины холма, прячась за кустарником, он оглянулся, посмотрел в небольшой бинокль, и его как током ударило. Хорваты, с такими знакомыми по вчерашнему дню шевронами с «шаховницами», наемники без знаков различия и всего в трехстах метрах от того оврага, где он только что был. Идут цепью с интервалом метров десять – пятнадцать, осматривают каждый куст и яму. Ищут. Страх подстегнул его с новой силой, и он побежал. Кусты предательски хрустнули, и ему вслед прозвучала автоматная очередь. Затем раздались еще несколько выстрелов, пули с визгом засвистели между деревьев, вырывая из них щепки, выбивая пыль и крошево, срезая тонкие ветви. Морис бежал, на очередном холме он на секунду остановился, развернулся и выпустил короткую очередь в сторону преследователей. Через сто метров, еще раз. Пусть они знают, что дичь тоже огрызается. Плотность огня не была большой, короткие очереди и одиночные выстрелы, и все с большой дистанции. Он бежал и бежал, ему уже было все равно куда, главное стряхнуть, оторваться от преследователей.

      Вражеский огонь был хоть и рассеянный, и не прицельный, но этого хватило. Свист пули и жгучая боль в левой руке. Но, не смотря на это, он продолжил бежать. Звуков команд и криков преследователей он не слышал, оставалась надежда, что они еще далеко. Отрешенно, практически на ходу он посмотрел, что на руке, вроде, просто царапина. Задерживаться нигде нельзя, местность становилась все тяжелее. Подъемы на холмы, резкие спуски, густой подлесок. На одном из спусков он не удержался на ногах и покатился по склону вниз. Ему с трудом