Русские тексты. Юрий Львович Гаврилов

от выстрела «Авроры», Блок призвал всех, всех, всех слушать музыку революции и полюбить мировой пожар в крови. Почувствовав на себе надвигающееся удушье, он, уходя, восславил тайную свободу, ту, которую у нас никто и никогда отнять не сможет. И одно из имен сокровенных ее – Блок.

      Толстой Алексей Николаевич (Бостром)

(1882-1945)

      Он родился в эпицентре любовного урагана.

      Действующие лица и исполнители этой драмы: благородный отец – граф Николай Александрович Толстой, человек нрава буйного, особенно во хмелю (если верить жене); мать – Александра Леонтьевна, урожденная Тургенева, упряма, эмансипе, любительница чтения и театров, писательница. С мужем ей было боязно и скучно, и она бежала от двух сыновей и супруга к мещанину Алексею Аполлоновичу Бострому, мелкому землевладельцу, но крупному либералу самых что ни на есть прогрессивных взглядов.

      Граф настиг любовников, стрелял в Бострома в купе поезда, ранил его в ногу, пленил беглянку, вернул ее в лоно семьи и в ту же ночь изнасиловал (по поздней версии Александры Леонтьевны).

      Суд, графиня на кресте поклялась, что младенец, ею рожденный – сын Бострома; старших детей оставили отцу, а младшего – отдали матери, и Алексея Николаевича воспитал отчим.

      Впрочем, когда в 1900 году благородный отец скончался, эмансипе стала с той же пылкостью клясться, что Алексей – сын графа.

      На кону стоял титул и доля малая наследства.

      Тут-то юный Бостром показал, что ни от чего материального и не материального, что можно бы было заполучить, он отказаться просто не в силах.

      Он вырвал свои 30000, титул, а русская литература обрела третьего Толстого; в литературных кругах его прозвали «Алешкой».

      Он был не очень хорош собой (в лице присутствовало нечто бабье), но это не мешало успеху у женщин; большой бонвиван, он больше всего в жизни ценил деньги и порождаемые ими удобства и удовольствия.

      Еще больше он любил французские вина и русские горькие настойки под буженину и окорок; еще больше…

      Впрочем, из этих перечислений получился бы претолстый том.

      «Петр принял заскорузлыми пальцами стакан, медленно выпил водку и стал грызть огурец. Это был его завтрак.

      …Голову Петра пригнуло к плечу, глаз перекосило.., сорвавшись со стола, огромный царский кулак ударил ему [Меньшикову] в рот, разбил губы, и из сладких глаз светлейшего брызнувшие слезы смешались с кровью. Он дрожал, не вытираясь. И у всех отлегло от сердца…

      Так начинался обычный, будничный, питербурхский денек».

      Ну а дальше дела, пыточный застенок, пьянство и блуд «ассамблеи»6 и, на сон грядущий, опять застенок.

      Таков «День Петра», написанный Толстым в 1918. Толстой не принял октябрьского переворота и большевистской диктатуры, а «Петр – первый русский большевик» (Макс Волошин). Нисколько не изменил своего отношения к петровскому излому Алексей Толстой и в 1928, написав пьесу «На дыбе», где в центре внимания оказались одиночество тирана и обреченность его дела.

      Осталось лишь перечитать «Петра I» и мы увидим ряд волшебных изменений… Что за диво?

      А между тем, ничего

6

На эту ассамблею Толстой поместил и Франца Лефорта, «дебошира французского», умершего 12 марта 1699, т.е. и до Северной войны, и до строительства СПб. «Мы все учились понемногу».