Из Крыма с ещё большей любовью. Кристина Сергеевна Селиванова

ему было неудобно. Он поднялся на третий этаж и позвонил в квартиру Астаховых.

      За дверью послышался голос Ольги.

      – Пап, если пришла опять эта ненормальная, то скажи ей, что я варю суп и с огромным удовольствием вылью его ей на голову, – сказала она.

      Дверь легонько приоткрылась. В проёме показалось лицо Леонида Ивановича.

      – Что случилось, Шурикович? – настороженно спросил он.

      – Кто там, пап?– поинтересовалась Оля.

      – Это я, – сказал Петя соседке.

      – А, ну ладно тогда, – ответила соседка из кухни.

      – У нас проблема.

      – Какая? – спросил Лёня.

      – Ваша Анжела.

      – А что Анжела? Так она ушла, вроде как.

      – Ушла, да не совсем. Она купила выпивку, залезла ко мне в окно и заперлась у меня в ванной.

      – Она что? Залезла к тебе в окно?! С выпивкой?! – удивилась подоспевшая Оля. – А ну заходи! – и она сняла цепочку с двери и впустила соседа.

      – Рассказывай! Наверное, это ты подговорил её выпить, – продолжила хозяйка квартиры.

      – Я ж не пью. Завязал ещё в прошлом году, – начал Петя. – Так она ко мне мокрая зашла. Говорит, мол, Астахова хочу вернуть.

      – О, эта история будет длиться вечно. «Нет повести печальнее на свете»4, – иронично сказала Оля. – Она приходит сюда уже не первый раз. Я её прогоняю и прогоняю, а она, как верный щенок, возвращается под дверь хозяина.

      – Но сейчас она явно ошиблась дверью, – сказал Петя. – А если быть точнее – окном. Вы мне скажите, что мне с ней делать-то? Она – бывшая жена Алексея, а не моя. Она мне даже и бесплатно не нужна. Сидит в ванной, песни горланит да шампанское попивает.

      Они втроём спустились в квартиру Шуриковича. Ещё на лестничной площадке был слышны те громкие, не в такт пропетые слова, которые Анжела называла песней о любви.

      Оля постучалась в ванную.

      – Открыто! Заходи мой дорогой Петруша! – заявила Анжела. – Побудь со мной. Мне скучно, – добавила она, заливаясь смехом.

      Шурикович распахнул дверь и машинально отвернулся, чтобы не смотреть на голое женское тело. Анжела в нижнем белье лежала в ванной под струями тёплой воды из лейки, подвешенной на держателе.

      – О, какие люди! – продолжила она, переводя взгляд с Оли на Леонида Ивановича и обратно. – Пришли пить мировую? Я согласна и на мировую, но только у меня одна-то бутылочка уже всё, тю-тю! – и она продемонстрировала пустую бутылку из-под шампанского, опуская её на кафельный пол.

      – Что ты тут устроила? –спросила у неё Оля.

      – Как что?!

      – Что ты делаешь в чужой ванной?

      – Ты же меня грязной водой облила, а помыться не предложила. Не хорошо так с людьми, ой, как не хорошо! Вот, Петруша меня впустил. Он добрый человек! – и она встала во весь рост в ванной и потянулась к нему рукой, но сосед сделал от неё шаг назад.

      – Ты сама залезла ко мне, – сказал он. – Я тебя не впускал.

      – Ой-ой-ой, не впускал! Разве можно кавалеру отпускать даму в грязном виде на улице, а?

      – Давай

4

Строчка из трагедии Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта».