Раны, нанесенные в детстве. Сергей Александрович Баталов

решил вместе со всеми прокатиться на волокуше. Он метнулся в сторону ускользающих березовых веток, оккупированных соседскими ребятишками, не глядя, отбросил в сторону трехрогие деревянные вилы, которыми он только что подавал тяжелые пласты сена на макушку крайнего стога.

      Спринтерский забег подростка остановил громкий рев.

      Плакала его сестра Ольга, который Семен, не глядя, "удачно" попал вилами прямо в голову. Подросток оцепенел.... Он, не в силах пошевелиться, с ужасом смотрел на русую голову сестры, по которой уже покатилась вниз тонкая красная струйка.

      – Убил! – истошно заверещал чей-то бабий голос.

      Первым от общего шока оправился отчим.

      Он подбежал в падчерице, подхватил вилы, упавшие к её ногам…

      …Ударов по телу Сёмка не ощущал. Все дальнейшее он видел как в тумане. Белый черешок вил, раз за разом вздымавшийся над его головой.... Злое материно лицо.... Сестру Ольгу с белым тюрбаном на голове....

      …Внезапно пришла боль. Отчим, "увлекшись" процессом наказания, сломал об пасынка толстый черенок деревянного "трезубца".

      Вместе с болью подросток обрел способность двигаться. Он увернулся от очередного удара обломком черешка, метнулся в сторону болота, поросшего высокой травой....

      Отчим за Сёмкой в болото не побежал....

      В деревню подросток не пошел: знал, что вездесущие остроглазые сестры Голдобины его заметят и обязательно расскажут от этом отчиму.

      Семка ночевал за окраиной села в одной из больших желтых соломенных куч, оставленных комбайном после уборки овса; наутро, набравших храбрости, пришел в дом бабушки Натальи – разведать обстановку. В то, что Ольга погибла по его вине, верить не хотелось.

      – А.... Пришел.... – бабушка его матери Сёмку не очень жаловала из-за его пакостливого нрава. Бабушка любила Сёмкину мать – свою старшую внучку.

      А Сёмку она просто терпела, как "бесплатное приложение" к любимой внучке. – Жива Ольга! Шурка сказала, что ничего серьезного. Голова не пробита. Кожу на голове она зашила. Тебе крупно повезло, что вилы были деревянные, а не железные. Лёня тебя прибил бы". – сказала она со сдержанной неприязнью.

      Мужа любимой внучки Наталья Ивановна не жаловала.

      После этого случая у "Лёни" развязались руки.

      Он снова стал бить Сёмку за прегрешения – имевшие место и вымышленные. Материл, угрожал, оскорблял....

      С этого дня в жизнь Семёна снова вернулся страх.

      Находиться дома, с отчимом, сестрой и матерью – людьми, которые его открыто ненавидели – было очень сложно.

      И Сёмка стал уходить в тайгу. Иногда – вместе с Женькой Городиловым.

      В тайге было хорошо....

      Несильный ветер едва заметно колыхал верхушки высоченных пихт и осин, откуда-то издалека доносилась слабая барабанная дробь дятла, добывающего себе прокорм из тела зараженного личинками дерева…

      В тайге было тихо и спокойно. И главное – в тайге не было "Лёни".

      Своего ружья у подростка не было, однако в соседней