Стена Неведения. Геннадий Владимирович Тарасов

тебя воспитывали, как машину убийства. Ты не имел права…

      – Да они сами напросились! Мы на танцы пришли в клуб, только девчонок пригласили, ну и они, быки эти подкатили. Пошли, да пошли. Ну, вышли, без проблем… А потом так все представили, будто мы напились пьяные, девок всех перетрахали, прямо на сцене, Дом культуры развалили…

      – И что, всех отчислили?

      – Почему всех? Меня одного. Я же за старшего был. Три месяца до выпуска. Без права восстановления. Ненавижу!

      – Да уж, история… Зачем же ты в легион подался? С таким-то настроем?

      – А чтобы доказать, всем! Что зря со мной так, что не надо было. Имею право!

      И вот этого деятеля с возбужденным и оскорбленным самолюбием он оставил вместо себя. Чем он только думал? Чем думал… Что нашлось, тем и подумал. Все равно ведь некого больше. Как ни крути, а самый подготовленный, без пяти минут лейтенант. Авторитет, какой-никакой, имеется, вот пусть теперь ответственности хлебнет. А то, болтать языком, каждый горазд. Хочешь доказать, что можешь? Вот тебе такая возможность, доказывай. Серж вздохнул. Сомнения, конечно, имелись, оправданные, и опасения, что не все может быть гладко, но в душе он все же надеялся, что парень справится, и с собой, и с обстоятельствами.

      Добежать до Куста по сухому они, конечно, не успели. Когда до укрытия оставалось не больше ста метров, припустил дождь. Мелкий, точно разбитый в блендере, но обильный, густой, какой-то даже жирный, много. Заскочив под навес над входом, Серж и Тагази какое-то время отдувались, смахивали воду с брони и касок, вытирали лица платками.

      – Ты смотри, что делается, – изумлялся Серж небесным обстоятельствам. – Хляби разверзлись.

      – Что такое хляби? – поинтересовался Тагази. – Хотелось бы узнать конкретно.

      – Ну, это там, наверху. Окна небесныя. Бездны. Говорится – хляби.

      – А, понятно. Источник всему. Нормально, я так и думал. Завтра еще снег пойдет.

      – С чего ты взял?

      – Увидишь.

      – Ага, увидим. Ладно, пошли, ротный заждался.

      – Дай-ка я, – подвинул эвокат Сержа в сторону, увидев, что тот замешкался у тяжелой полусферической двери. Тагази был значительно мощней командира взвода, но и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы преодолеть инерцию и сдвинуть с места эту громаду.

      Они оказались в обширном тамбуре, освещенном ярким светом диодных светильников. Навстречу им выступил гоплит-дневальный.

      – Оружие и снаряжение оставьте, пожалуйста, на вешалке.

      Оглянувшись в указанном направлении, Серж увидел, что на крючках уже висят чьи-то пэпэпшки, броня и каски. Значит, и другие взводные здесь, решил он. Это обстоятельство насторожило, видимо, действительно произошло или готовилось что-то серьезное.

      Справа от входа, за спиной у дневального, из полуоткрытой двери в соседнюю комнату дышало влажным теплом и запахами пересушенной и не очень чистой одежды.

      – Чем топите? – спросил Тагази, кивнув на сушилку.

      – Вестимо, дровами, – как-то вымучено улыбнулся гоплит.

      – А дрова где сушите?

      – Здесь же и сушим. И еще под