Возмездие, или Тайна мистера Ральфа Никльби. Игорь Арсеньев

эти шутки, потому что, право же, сейчас у меня нет ни времени, ни охоты смешить или быть предметом насмешек.

      ТИЛЬДА. Что вы хотите этим сказать?

      ФАННИ. Не спрашивай его, Тильда! Я его прощаю.

      НИКОЛАС. Ax, Боже мой!

      Коричневая шляпка снова опустилась на его плечо.

      НИКОЛАС. Это серьёзнее, чем я думал. Будьте так добры, выслушайте меня. Я очень сожалею, искренне, от всей души сожалею, что вчера вечером послужил причиной разногласий между вами. Я горько упрекаю себя в том, что имел несчастье вызвать происшедшую размолвку, хотя, уверяю вас, я это сделал по неосмотрительности и без всякого умысла.

      ТИЛЬДА. Да, но ведь это не всё, что вы имеете сказать!

      НИКОЛАС. Боюсь, что нужно ещё что-то добавить. (Глядя на мисс Сквирс.) Об этом очень неловко говорить… но… стоит заикнуться о таком предположении, и прослывёшь фатом… и, несмотря на это… смею ли я спросить, не предполагает ли эта леди, что я питаю какие-то… короче говоря, не думает ли она, что я в неё влюблен?

      ФАННИ (шепнула подруге). Наконец-то я довела его до этого! Ответь за меня, дорогая.

      ТИЛЬДА. Думает ли она это? Конечно, думает!

      НИКОЛАС. Думает?

      ТИЛЬДА. Разумеется.

      ФАННИ. Если мистер Никльби сомневался в этом, Тильда, он может успокоиться. На его чувства отвеча…

      НИКОЛАС. Стойте! Пожалуйста, выслушайте меня. Это полнейшее и нелепейшее заблуждение, в какое только можно впасть! Самая грубая и поразительная ошибка, какую только можно допустить! Эту молодую леди я видел не больше шести раз, но если бы я её видел шестьдесят раз или если мне суждено её видеть шестьдесят тысяч раз, всё равно было и будет то же самое. Я с ней не связывал ни единой мысли, ни одного желания или надежды, и единственная моя мечта – я говорю это не для того, чтобы оскорбить мисс Сквирс, но выражаю истинные мои чувства, – единственная мечта, дорогая моему сердцу, как сама жизнь, это получить когда-нибудь возможность повернуться спиной к этому проклятому месту. Ногой сюда не ступать и не думать о нём, никогда не вспоминать о нём иначе, как с гадливостью и омерзением! (Удалился, не дожидаясь ответа.)

      Мисс Сквирс и в самом деле могла задохнуться при мысли о таком оскорблении.

      Сцена девятая

      Смайк терпеливо заучивая всё ту же страницу, отнюдь не побуждаемый мальчишеским честолюбием, но одушевленный одним только страстным желанием угодить единственному другу.

      СМАЙК (в отчаянии). Я не могу, не могу… Не могу.

      НИКОЛАС (положил руку ему на плечо). Не надо.

      Юноша покачал головой и, со вздохом закрыв книгу, рассеянно осмотрелся вокруг и опустил голову на руку; он плакал.

      НИКОЛАС. Ради Бога, не плачьте! Я не в силах смотреть на вас!

      СМАЙК. Со мной обращаются ещё хуже, чем раньше.

      НИКОЛАС. Знаю, – это правда.

      СМАЙК. Не будь вас, я бы умер. Они бы меня убили! Да, убили, знаю, что убили!

      НИКОЛАС. Вам будет легче, бедняга, когда я уеду.

      СМАЙК (вскричал). Уедете!

      НИКОЛАС.