Завистливые Боги. Виктор Лугинин

ещё не встречал… образец для подражания.

      – Вы тоже, ефрейтор, – сухо бросил штандартенфюрер.

      Всего лишь на мгновение Ганс заглянул в глаза Копсу. И этого хватило, чтобы ощутить, как по спине пробегают мурашки, а ноги подкашиваются. Во взгляде командира читался ледяной холод, ни тени эмоций, словно внутри у Копса ничего нет. Абсолютная машина войны, пожинающая любого, кто осмелится встать у неё на пути. Иногда в голове Ганса возникал сумасбродный вопрос: а человек ли он вообще?

      Ефрейтор вышел вслед за Густавом, стараясь не смотреть назад. Что Копс собирается делать с ними? Допрашивать? Угрожать оружием? Это не впервые, когда к штандартенфюреру приводят евреев. Обычно после этого их отправляют сразу в Треблинку.

      Но не в этот раз. Ганс чувствовал, что что-то здесь не так.

      Дверь закрылась и оба солдата встали на караул.

      – Слышал про новый приказ из штаба? – шёпотом спросил Густав, словно угадывая мысли напарника. – Ходят слухи, что гетто прикроют!

      – В смысле? – не понял Ганс, одним ухом прислушиваясь к тому, что происходит в кабинете. – Что это значит?

      – Генерал Штропп прибыл сегодня не для инспекции, – продолжал Густав, на губах которого заиграла противная ухмылка. – Завтра он поведёт нас в гетто, чтобы депортировать оставшихся жидов. Сукины дети запаслись оружием и так просто не сдадутся. По мне давно надо было это сделать, освободить город.

      – Но, если у них есть оружие… – растерянно забормотал Ганс.

      – Что у них есть? Десяток ружей и пистолетов? – усмехнулся Густав. – Когда ты тискал деревенских простушек на западе, мы с ребятами вели бой с этой ордой. Зимой они устроили пальбу, пытаясь не дать нам загнать евреев в вагоны для отправки в лагерь. Сейчас готовится то же самое. Ты думаешь на кой чёрт мы привели этих четверых к Копсу? Их схватили, когда они пытались перевезти оружие в гетто. Евреи могут знать о приближающемся восстании.

      Ганс ничего не ответил. В душе скребли кошки. Если всё так, как говорит Густав, утром начнётся настоящая резня. А что касается узников в кабинете…

      – Ах, твою ж…

      Густав поморщился и схватился за живот.

      – Ганс, прикроешь? Я по-быстрому сгоняю в сортир, – затараторил он. – Счас навалю в штаны прямо здесь…

      Ефрейтор сухо кивнул, погружённый в свои мысли. Густав побежал к лестнице, подпрыгивая как кенгуру. Не удивительно, столько съесть просроченных огурцов из банки…

      Из кабинета доносились тихие голоса допрашиваемых евреев. Неожиданно раздался громкий женский крик и звук удара, словно что-то упало на пол.

      Ганс приник к замочной скважине. Не самый лучший и почти детский поступок. Но любопытство и страх сильнее благоразумия.

      Штандартенфюрера не видно. Проглядывается лишь край чёрных сапог, выступавший за коленопреклоненной женщиной. Еврейка склонилась над телом старика, лицо которого повернулось к двери. Ганс чуть не выронил «маузер»,