Асан. Владимир Маканин

Сашика. Потому и торчим на дороге так долго, задержав колонну, – ждем не крови, ждем денег. Ачх!

      Вот его последнее слово. Мирщик майор Жилин докладывает сейчас… сейчас же!.. по телефону своему командованию. Командование выплачивает деньги. Сразу… Конечно, сразу… В течение часа-двух… Командир прекрасно понимает, что у Сашика нет таких наличных. Или есть?.. Ну-ну! Чеченцы знают, что у Сашика водятся деньги. А если нала нет, пусть-ка тогда штабные пороются в своих карманах поглубже!.. Звони, майор… Что у вас за война! Должен же кто-то из ваших штабных ответить за этот пьяный бардак и разгуляй! (А никто не ответит… Если я позвоню… Штабные пошлют майора Жилина на.)

      – Но ты же БТРы взял и держишь… И бензин мой, сколько бочек… Целая колонна, заспешил было я.

      – Не-еет, Са-ашик… Не хитри… БТРы пропустим. Колонну пропустим. Твой бензин пропустим.

      И он мягко улыбнулся:

      – Товар – люди.

      Я разозлился на его улыбку, но еще больше на самого себя. На майора Жилина, который (как вдруг оказалось) слишком уперся… увлекся в торге… не уступает майор! (А меж тем за плечами мертвяк. Который лежит на въезде!) Неосторожное слово – и меня прикончат. Прямо здесь. Вдоль ничейной дороги… здесь даже не хоронят… Падаль!.. В кусты… Здесь все внезапно!

      Я с холодком покосился на кусты. Колючки!.. И вокруг безмятежно высокая трава.

      Притом что бензин чеченцы майору Жилину отдают… грузовики отдают… дорогу отдают… вот разве что солдатики в ауте.

      Но что майору Жилину эти солдатики… Жаль пацанов, так и будут порезанные валяться в кустах! Не протрезвев, не проснувшись!.. А себя самого майору Жилину не жаль?

      А между тем я не вояка. И однажды, в Ялхой-Мохи, едва не сгорев заживо (облитый моим же бензином), я уже сказал себе: стоп, стоп!.. Не та война, майор, чтобы бросаться жизнью. Над мирной высокой травой птички порхают.

      Эта высокая трава меня достала! Я даже спросил сам себя – почему ты, майоришка, такой заводной?.. ты что, крутой?.. Я спросил себя: куда ты лезешь, дерьмо в камуфляже, когда у тебя дома жена и дочка?.. Каждый день ждут… Война отдельно – ты отдельно. Запомни… Ты просто служишь. Ты просто служишь на Кавказе.

      Я слышал, как по спине двинулась капля пота. Ползет… Высокая трава!.. Пацанов тебе жаль. Ах, ах!.. Будут валяться в траве и в кустах!.. Ах, какие молодые!.. Но взгляни честно. Они приехали убивать. Убивать и быть убитыми… Война.

      Сиди на своем складе, майор. Считай свои бочки с бензином… и с соляркой… с мазутом…

      Кляня себя (и слыша всем известные нервные рези в желудке), я меж тем продолжал торговаться. Майор Жилин продолжал торг с полевым командиром.

      Полевой командир, слово к слову, уже навязывал, продавливал свои пять тысяч. (Но и я уже собирался козырнуть в посредидорожном споре.)

      Выкупная цена солдата, пока солдат не в яме, была в те дни невысока – сто пятьдесят-двести долларов. Немногим больше, немногим меньше… Я вполне уловил скорый подсчет командира. Сто пятьдесят зеленых умножить на тридцать-сорок (пьяных и сонных) – как раз и будет около того.

      Оба, в