Прыжок за мечтой. Евгений Косенков

бросить по воротам так и не успел. Сначала он подумал, что применили силовой приём, но действительность оказалась другой. Его стащили с нар на бетонный пол. И тут хочешь, не хочешь, проснёшься. Бить не били. Оказывается, пришли за ним, чтобы зачитать приговор трибунала.

      Костик застегнул шинель, поправил пилотку. Ноги в сапогах казались мокрыми, надо было снять перед сном. Но теперь уже поздно. Пришлось с ощущением дискомфорта выходить из камеры.

      Дневной свет больно ударил по глазам. Руки ему никто не связывал. Костик шёл между двумя конвойными. Встречные смотрели на них по-разному. Кто с сочувствием, кто с неприязнью. Костику от всех взглядов было не по себе. Он поднял воротник шинели, втянул шею, надвинул пилотку на глаза. Ему было стыдно. Никто его тут не знал и не мог знать, но ему почему-то было стыдно.

      В просторной светлой комнате крестьянской избы сидели три человека, в петлицах виднелись шпалы. Ах, если бы Костик в своё время поинтересовался званиями, и что значат эти шпалы, может и мог бы ориентироваться среди командного состава. А так какие-то красные командиры будут сейчас решать судьбу его судьбу. Сейчас ему хотелось жить. Вчерашнее настроение и депрессия ушли.

      – И что у нас этот деятель натворил? – спросил толстенький командир с мокрой лысиной.

      – В деле написано, что нагрубил члену Военного совета, – зачитал тот, который сидел слева.

      – Всего-то? – толстенький вытер платком шею и лысину.

      – Он ещё и из похоронной команды, – добавил левый.

      – По нему особое распоряжение, – встрял сидящий по центру. – Его без рассмотрения дела в штрафную роту.

      – Александр Палыч, но ведь живой человек! Пацан ещё желторотый! И серьёзного проступка я не вижу, – разволновался толстенький.

      – Товарищ Сухин, – центральный глянул на него зло. – Приказ подписан. Нечего рассуждать. Давайте следующего.

      Костик так ничего и не понял. Почему его, безвинного, решили наказать? Он члену какого-то военного совета и слова не сказал, какая может быть грубость?

      В этот раз его определили в сарай рядом с домом. Здесь находилось несколько человек, каждый сидел отдельно друг от друга. Кто просто сидел, кто лежал, но все были погружены в свои мысли и никто не обратил внимания на новичка. Костик постоял у запертых снаружи ворот, выбрал место у столба, присел, прислонился спиной и задремал. Сквозь дрёму слышались далёкие разрывы, о чём-то переговаривались часовые…

      Глаза открылись сами, как только распахнулись ворота. Четверо солдат стояли с винтовками наперевес.

      Тот, который был в фуражке, крикнул:

      – Самсулов, Тангалиев на выход!

      Двое из разных концов сарая встали и пошли обречённо на выход. Когда ворота закрылись, рядом лежащий солдат буркнул:

      – Отмучились. Господи, прими их души грешные, – и перекрестился.

      – Куда их? – спросил Костик.

      – На расстрел, – ответил солдат. – Отсюда два выхода. На тот свет и в штрафники. Вот только какой из них лучше, никто не знает.

      По