Молот и Крест. Гарри Гаррисон

прорычал Шеф.

      Он ощутил нарастающий жар, изгнавший озноб паники. Шанс был мизерный. Если Шеф заставит этих людей обращаться с собой на равных, то, может, и выживет. В противном случае не пройдет и минуты, как он превратится в обезглавленный труп и будет брошен в кусты.

      – Мое происхождение не ниже твоего. А по-датски говорю и получше!

      – Это верно, – холодно молвил кто-то из гущи накидок. – Мёрдох, все твои люди смотрят на тебя. А должны – на женщин. Или вы сможете только скопом разобраться с этим малым?

      Толпа перед Шефом расступилась, и он обнаружил, что смотрит прямо в глаза говорившему. Шеф подумал, что они светлы, как наледь на тончайшем, почти прозрачном кленовом блюде. Они не мигали и ждали, когда Шеф потупит свои. Он с усилием отвел взор. И обмер от страха, понимая, что смерть подступила вплотную.

      – Ты недоволен, Мёрдох?

      – Да, господин. – Ирландец тоже опустил глаза.

      – Тогда дерись с ним.

      – Но я же сказал, что…

      – Тогда пусть дерется кто-нибудь из твоих людей. Выбери младшего. Пусть отрок сразится с отроком. Если твой победит, я дам ему это. – Ивар снял с руки серебряный браслет, подбросил и снова надел. – Отойди и освободи им место. Женщины тоже посмотрят. Никаких правил, сдаваться нельзя, – добавил он, сверкнув зубами в холодной невеселой улыбке. – Биться насмерть.

      Спустя секунды Шеф снова перехватил взгляд Годивы – ее глаза округлились от ужаса. Она стояла в первом ряду двойного кольца, где женские платья смешались с яркими шафрановыми накидками, а кое-где виднелись алые плащи и золотые доспехи знатных воинов и ярлов, сливок армии викингов. В самой гуще Шеф заметил знакомую гигантскую фигуру Убийцы-Бранда. Повинуясь порыву, юноша, пока противника готовили к бою на другом краю круга, шагнул к великану со словами:

      – Сударь, одолжите мне ваш амулет. Я верну – если смогу.

      Воин-исполин бесстрастно протянул амулет Шефу.

      – Разуйся, малец. Здесь скользко.

      Шеф последовал совету. А еще задышал во всю силу легких. Он видел много поединков и знал, что это глубокое дыхание предотвратит секундный паралич, неготовность к бою, которая выглядит как страх. Рубашку он тоже снял, нацепил амулет, извлек меч и отшвырнул в сторону ремень и ножны. Круг широкий, подумал он. Понадобится скорость.

      Противник уже вышел навстречу, тоже отбросив накидку и раздевшись, как Шеф, до пояса. В одной руке он держал меч гадгедларов, у́же обычного, зато длиннее на фут. В другой – такой же шипастый круглый щит, как у его товарищей. Поверх волос, охваченных тесьмой, сидел шлем. Он был ненамного старше Шефа, и будь у них борцовский поединок, тот бы не испугался. Но у ирландца были щит и меч, оружие в обеих руках. Он был воином, побывавшим в бою, сразившимся в десятке мелких стычек.

      Откуда-то извне пришло видение. Шеф снова услышал мрачный напев Торвина. Он нагнулся, поднял с земли сучок и метнул противнику в голову, как дротик.

      – Я отправлю тебя в ад! – крикнул он. – Я отправлю тебя на Берег Мертвых!

      Толпа