Между нами, девочками. Наталья Нестерова

о своей персоне. То же самое происходит с взрослыми при так называемых психомоторных недугах: у человека сердце болит не потому что износилось, а потому что внимания к его личности не хватает. Хотя надо признать, что болит ощутимо.

      – Животик часто у девочек бунтует, – присела на диванчик Инна, изо всех сил сохраняя спокойствие и поддерживая благодушный тон. – Потому что творожок, который ты съела, встретился с желудочным соком…

      Ваня, обвешанный «оружием» и отчаянно ревнующий, крутился рядом.

      Инна вспомнила, как Ваня однажды гостил у двоюродной бабушки. Вернулся и первое время прихрамывал, твердил, картавя: «Всё болит. Ноги болят, луки болят, селце болит – усё болит, сколей бы помелеть». Это он вслед за бабушкой повторял, которая «скорей бы помереть» твердила последние двадцать лет.

      Следующий день был выходным и прошёл под знаком постоянной борьбы с Ксюшиными капризами. К вечеру выдохлись не только Инна с Анной Петровной, но и сама Ксюша. Вялая девочка лежала на диване и только тихо скулила, что болит животик. Тут наконец до Инны дошло, что с животиком могут быть настоящие проблемы. Вдруг аппендицит?

      Инна вызвала «неотложку». Врач воспаление аппендикса отмела, но выписала направление в больницу.

      – Почему сразу в больницу? – воспротивилась Инна.

      – Потому что нужно обследовать. Посмотрите на неё: бледная, синяки под глазами. Ребёнок явно болен, а правильный диагноз в домашних условиях не поставить.

      В приёмном покое детской больницы у Инны забрали Ксюшу и пакет с бельишком, наспех собранным Анной Петровной. Медсестра, назвав Инну мамочкой (Инна не стала поправлять), велела приходить завтра и прикрикнула на Ксюшу:

      – Пошли, чего расселась! Не на руках тебя нести, большая уже.

      Инну замутило от мерзкого чувства облегчения: был у тебя чужой вредный ребёнок, и ты от него избавилась.

      Она шла по дорожке, когда позвонил Борис.

      – Как там Ксюха? – спросил он, забыв поздороваться.

      – Плохо, Боря, – вынуждена была признаться Инна. – Её забрали в больницу, что-то с животиком.

      Борис молчал несколько секунд, Инна только представить могла, что творилось у него на душе. И не нашла ничего лучше, как оправдываться, мол, они с мамой старались как могли, но врач «неотложной помощи»…

      – Я буду завтра днём, – сказал Борис и отключил связь.

      «Нас винит, – подумала Инна. – Пусть во всех смертных грехах винит, только бы Ксюша выздоровела».

      Утром Инна примчалась в больницу ни свет ни заря. Ждала долго: пока врачебный обход закончится, пока медики свои дела сделают. Доктор вышел к ней около полудня.

      Непроницаемое лицо, ни грана сентиментальности. Игнат Владимирович сказал, что подозревает у Ксюши обострение гастрита, предъязвенную стадию.

      – Как?! – воскликнула Инна. – Разве у детей бывает гастрит и язва?

      – Полное отделение, десять палат, – махнул в сторону коридора Игнат Владимирович. – Мамочка, вы прежде обращались к врачам, есть медицинская карта?

      Инна