Змей в саду Ватикана. Екатерина Барсова

где и при каких обстоятельствах ему довелось встретиться с этой дамочкой. Но ошибки здесь никакой быть не могло. Он редко ошибался, интуиция и память его почти не подводили. Но вот где он мог ее видеть?

      Мобильный издал легкий звук. Данила взял его в руки. На его счет пришли деньги. Он резко выдохнул. Отсчет времени начался.

      Глава вторая

      Первый удар богов

      Иногда полезно все потерять, чтобы понять, чего тебе действительно не хватает.

Клайв Льюис, британский писатель и богослов

      Москва. Наши дни.

      Как он встал на этот путь? Почему?

      Что привело его к тому, кем он стал сейчас?

      Свое детство он помнил и хорошо, и одновременно – плохо. Что-то сильнее врезалось в память, что-то слабее. При этом какие-то незначительные, с точки зрения постороннего человека, мелочи – запомнились сильнее всего. Например, утренник в детском саду, когда он хотел взять костюм сильного и храброго льва, но воспитательница дала ему наряд зайца с огромными бело-розовыми ушами, который он возненавидел с первой же минуты. Каждому ребенку нужно было надеть на себя костюм, зверушки и выступить на утреннике со стихами. Как только он надел этот костюм, у него противно зачесались глаза, а пробегавший мимо Никита Семенов дернул его за ухо. Димка – скотинка. Димка – ветчинка. Димка – розовые уши. Он хотел было зареветь. Но передумал… Так и выступил зайцем, желая провалиться сквозь землю… Единственное, что врезалось в память на всю жизнь – роль надо заслужить. И не просить. А брать самому, первым…

      Школьные годы запомнились невыученными уроками, слезами матери, когда отец пил и уходил в запой. Учиться он не любил и не задумывался о том – кем станет. Но когда он был в восьмом классе, отец умер, и мать сказала, глядя на него сухими воспаленными глазами: если не будешь учиться – уходи из дома. Я тебя одна не вытяну. И тут он понял – что испугался. А испугался, потому что осознал: один мир закончился, а другой – еще не наступил. И там, в этом другом мире, – у него не будет места. Никакого. Его выгонят из дома, и он будет скитаться по углам. И вот это ощущение бездомности, которое накрыло так мощно и неожиданно, заставило его сделать глубокий выдох.

      Наверное, он сильно побледнел. Потому что мать с тревогой спросила:

      – Дим, ты что? Дима…

      Он закрыл на секунду глаза, пытаясь привести в равновесие пошатнувшееся бытие, но когда их открыл, то понял: ощущение спокойствия и стабильности, которое было у него на протяжении всех детских лет, – уже никогда не вернется. И с этим следовало смириться и жить дальше. Прозрение было таким глубоким, что он стоял как оглушенный, не видя и не слыша растерявшуюся мать, которая с неприкрытой тревогой смотрела на него.

      – Все в порядке, мам, – выдавил он улыбку. – Не беспокойся, я не пропаду. У нас все будет хорошо. Да, отца уже нет, но у тебя есть я.

      Сейчас он сидел в одном закрытом загородном клубе, разговаривая со своим собеседником, и вдруг неожиданно в памяти возник тот давний