Напролом. Вера Мир

выходит. А если у меня личная трагедия? Не пойму только, как тебе удалось меня разговорить? Уж хотела с моста прыгнуть.

      – Когда хотят спрыгнуть с моста, так не одеваются. Хорошо, допустим. С какого?

      – С самого высокого.

      – Если бы собиралась, то и спрыгнула бы – зачем перед этим лететь в самолёте, имея самолётофобию? Ты же хочешь, чтобы родители потом плакали, волосы на себе рвали. Поэтому и ушла тогда, и едешь сейчас именно туда, где они. Ты, дорогая моя, маленькая капризная девочка. Надо же. Получается, сестре тридцать четыре. Муж, ты сказала, в тюрьме. Из-за чего? И дети есть?

      – Авария, и он виноват. В той машине семья ехала. Все погибли. Он тоже сильно пострадал. После продолжительного лечения его осудили надолго. Сын у них, Сашка, восемь лет, вот бы с кем я не расставалась. Мы с ним перезваниваемся и переписываемся. А помнишь уговор? Давай, твоя очередь.

      – Татушек много? Раз, два… – говорил Игорь, глядя на руки Алисы.

      На левом запястье с внешней стороны птицы летели по направлению к пальцам, а на правом – от пальцев.

      – Хватает. Не заговаривай зубы. Прилетим, а я про тебя ничего и не узнаю. Интересно, что может случиться у мужчины твоих лет.

      – Но ты ж остановилась на самом интересном месте, что-то же ещё с тобой приключилось. Потом, надеюсь, продолжишь?

      Он рассказал сон в подробностях. Поведал своей противоречивой и растерянной синеглазке, как он её прозвал про себя, и о семье Голдика, и о первой своей любви, и про Григория Акжонина рассказал, упомянул про работу у Аветяна и об отношениях с возрастными женщинами решил не скрывать. Говорил и своих выпивонах в компании сантехников и даже про Сизого не забыл, с которым ему не хотелось рядом сидеть, и как решительно перестал с ними пить – тоже сказал. Трудно было описывать гибель ребят. Как-то явно снова это вспоминалось и переворачивало всё внутри. Раньше не с кем ему было делиться, и вот вдруг, ни с того ни с сего, девушка эта, сама с мятущейся душой, так его вдруг повела в дремучий лес его собственной, ещё совсем недавно казавшейся ему потерянной жизни. Не преминул рассказать и про своё тяжёлое ранение, как, вернувшись в мирную жизнь, категорически отказался от всех видов деятельности, хоть как-то связанных с его военными навыками, знаниями и воспоминаниями о них. Поделился и тем, как понял, что он сапожник, а не военный. Умолчал только про то, что ему сказали врачи по поводу возможности иметь своих детей. Удивляясь себе, до чего легко общаться с попутчиком в самолёте. Как-то вскользь упомянул, что его родителей без него хоронили, – об этом было труднее всего говорить.

      После истории Игоря Алиса рассказала, что несколько лет встречалась с известным музыкантом, значительно её старше. Когда она о нём начала говорить, совершенно позабыла о том, что летит в самолёте, что рядом с ней малознакомый мужчина с тяжёлым прошлым и не очень ясным будущим. Игорю это стало очевидно, когда она рассказывала о знакомстве с музыкантом и о начале их отношений. Впервые такая молодая и симпатичная женщина делилась с ним своим сокровенным. Ему очень захотелось