Аскольдова невеста. Елизавета Дворецкая

со всех сторон в одном исподнем, запалили огни, вооружились кто чем, но и мужчины, взглянув на молодого князя, чуть не бросились бежать – так жуток он был, весь залитый кровью, с дико выпученными глазами и оскаленными зубами.

      – Мяса! Крови! Мы голодны, голодны! – ревел он диким голосом, все время разным – то глухим и низким, то высоким и тонким, будто в него вселился разом десяток синцов да игрецов. – Покормите нас! Покормите! Это наша еда! Отдайте! А не то мы сами возьмем! Сами возьмем!

      Наконец Невида угостил его длинной и тяжелой дубиной по голове и князь Ольгимонт рухнул без чувств. Его могли бы убить на месте, но не решились – как ни были все потрясены и напуганы, поначалу страх удержал, а потом хватило ума сообразить: молодым князем завладели духи и, если убить его, они бросят мертвое тело и найдут себе новую жертву. Поэтому гостя наскоро обмыли от крови, связали и оставили в заброшенной избе.

      А утром обнаружили, что знаменитая бабкина клюка лежит возле него. Как она туда попала – никто не знал. Уж, наверное, ни у кого не хватило бы смелости ее сюда нести, а значит, сами беспризорные духи перенесли свое вместилище!

      Рассвет Межа встретила в ужасе и растерянности. Хорошо, что буйному князю попалась под руку коза, – а ведь мог и человек оказаться. Хозяевам совершенно не хотелось оставлять у себя одержимого злыми духами, но страшно было подумать, что будет, когда обо всем узнают князь и княгиня, – их, Кореничей и Синеличей, обвинят в том, что они навели жуткую порчу на их наследника, извели, погубили! И будут почти правы – ведь от них, Кореничей, от покойной Кручинихи пришла к нему такая напасть. Известно, что снять порчу может только тот, кто ее навел, но если порча явилась от Кручинихи, а та мертва – как же теперь быть? Кто поможет?

      Дружина самого Ольгимонта, обо всем узнав, впала в не меньший ужас. А он так и не вернулся в чувство – лежал, его била лихорадка, иногда он выкрикивал что-то бессвязное – и каждый раз другим голосом. На ночь его остались сторожить трое сильных мужчин из дружины – и снова в полночь он поднялся и набросился на своего ближайшего товарища, не узнавав того, и попытался перегрызть горло. Пришлось снова оглушить и связать князя.

      Никто не знал, что делать. Везти его в таком состоянии домой было страшно. Посовещавшись, женщины придумали достать сон-травы из запасов Кручинихи, сделали отвар и напоили им князя, а также положили сон-траву ему в изголовье. Буйствовать он перестал, но и на третью ночь его связали. Днем его удалось накормить, напоить, умыть, он смог подняться и выйти во двор, ведомый под руки, но явно не понимал, где он и что с ним, будто спал с открытыми глазами. Его отроки поначалу боялись даже сообщить родителям, опасаясь обвинения, что не уберегли молодого князя, но теперь делать было нечего. Сушина, оставшийся старшим в дружине, решил сегодня послать гонца к княгине. Если кто и сумеет изгнать духов, то разве что мать Ольгимонта, наследница мудрости древних жриц и колдуний голядского племени.

      Трое