Дериват. Дмитрий Олегович Котенко

мускулатуры трупа, обнаженной гниением. Где-то среди остолбеневших учеников, наверняка, стоял и сам доктор Тульп.

      Девушка нащупала на рукоятке удерживаемого ею крупного подавляющего средства кнопку спуска, но нажать на пластиковый бугорок не решалась. Она продолжала смотреть вдаль: грусть лишенных собственной истории детей, погребенных «слепой яростью» в земле пораженных/концентрационных зон, взяла в плен Ханаомэ Кид и не отпускала.

      Да, именно так все и было. Отец ни раз рассказывал ей историю великого мученичества, когда в редкие для него дни свободного от работы времени он забирал на рыбалку маленькую дочь, горящую энтузиазмом всезнания.

      Около четырех ста лет тому назад значительная площадь полярных льдов растаяла. Таившаяся под мертвыми снегами рать смертельной заразы чумным роем окутала значительную часть срединного материка, чудом миновав центральную всегломерацию, – все, что было южнее ее, перестало существовать. Когда, казалось, непобедимый штамм был повержен бодрствующей днями и ночами биоинженерией, а в подвергнутых заражению зонах развернулись санитарные лагеря с фармацевтической надеждой на исцеление больных, человечество внезапно сотрясло зловещее бедствие, явившееся биологическим отмщением за своих вирусов-предшественников: «слепая ярость» обращала людей в лишенных сознания живых мертвецов – она была тем самым вовремя незамеченным естественным биологическим оружием природы, которое вознамерилось отомстить людям за надругательство над ее пятью стихиями-детьми. Зараженные лишались зрения, их речь становилась бессвязной, в итоге опускаясь до обезьяньего уханья; волокна мышц укреплялись язвами безжалостного вируса и толкали больных на неконтролируемое насилие. В конце концов, человек, когда-то собиравший сферу Кубира за двадцать секунд, обезумел и стал бросаться на людей, растерзывая в лоскуты мяса любого попавшегося под руку. Население большой части срединного материка либо обратилось в зомбированных паразитов полярного происхождения, либо пыталось выжить в подверженных риску биологической угрозы зонах, не имея возможности покинуть территорию, так как военные силы центральных земных властей установили карантинную зону по ее протяжному периметру: ничто живое или мертвое не имело право пересекать строго прочерченную научным благоразумием линию, отделяющую людской род от неминуемой погибели.

      Когда сдерживание было признано слишком затратным и, по сути, всего лишь отсрочивающим десяти процентную вероятность проникновения заразы через кордон, совет комиссии по военным делам, минуя заседание Синклита Осевого Полиса и слушания Общественного Надзора, схватила руку всегломерационного советника – теперь его имя едва вспомнит самый прилежный современный школьник – и нажал ею на запуск ядерных снарядов. В отличие от планетарного лидера, ракетоносители с их немой от железной непробиваемости категоричности, как ни крути, нельзя было посадить на стул перед оскорбленным лицом человеческой нравственности