Сокровище викинга. Мила Дрим

Они прошли в небольшую комнату, заставленную сундуками разных размеров. Хозяйка дома, протиснувшись к дальней стене, откинула крышку старого, местами потертого, сундука. Женщина извлекла из него небольшой мешочек. Раскрыв его, Сольвейг высыпала на деревянный поднос серебряные монеты.

      – Здесь было 7 монет, лишь одну я взяла, чтобы купить все необходимое для своего мастерства, – женщина собрала монеты в ладонь и посмотрела на Ханну. Девушка, сглотнув, тихо, с укором, сказала:

      – Ты ведь умирала…

      – Да, я и сама была уверена, что мой час пришел, однако все, в том числе и я, ошибались. Мой срок на этой земле еще не завершен.

      Сольвейг обхватила запястье дочери и протянула другую руку. Раскрыв ладонь, на которой разместились монеты, женщина произнесла:

      – Это твои деньги. Забери. Последнюю монету я совсем скоро верну тебе.

      Ханна не поняла, каким образом эти 6 монет оказались у неё в ладони. Девушка смотрела на них, чувствуя, как они прожигают кожу на руке. Подобные ощущения Ханна испытывала и в сердце. Теперь оно не ныло, а горело от боли. Сольвейг, совладав со своими чувствами, мягко коснулась ладони дочери. Ханна подняла на мать глаза. Встретившись с ней взглядом, Сольвейг сказала:

      – Даже если ты все еще ненавидишь меня, это не убавляет моей любви к тебе, дочка.

      Из глаз Ханны брызнули слезы. Следом раздалось глухое рыдание, и девушка не сразу поняла, что рыдание принадлежало ей. Не успевая избавиться от мокрых потоков на своих щеках, Ханна спешно стирала их дрожащими пальцами, но слезы, снова и снова, лились из её прекрасных глаз.

      Не выдержав, Сольвейг шагнула к дочери и обняла её за плечи. Не сразу, но Ханна, все же, прижалась к матери. Теперь пришел черед плакать и самой Сольвейг…

      Мать и дочь сидели за одним столом. В деревянных чашах был налит ароматный, травяной чай, на подносе лежали наспех испеченные лепешки, для сытности, присыпанные сыром. В доме, впервые за эти мучительно долгие годы, царило то спокойствие, которое Сольвейг потеряла, когда отдала свою дочь Рунгерд. Не веря счастью, женщина с любовью смотрела на своего ребенка, отмечая каждую черточку на родном лице. «Она выросла настоящей красавицей», – мелькнуло в голове Сольвейг. Мать хотела бы озвучить это вслух, но боялась, что дочь воспримет её слова как обычную лесть. Им нужно было там многое сказать друг другу!

      – Ты останешься? – не выдержав, спросила Сольвейг, подливая чая Ханне. Девичьи пальцы сильнее обвили деревянную чашу. Девушка подняла на мать глаза. В этот раз взгляд Ханны разительно отличался от того, что был прежде – в нем не было ни злобы, ни нетерпения. Лишь задумчивое спокойствие и уверенность.

      – Останусь, – накрывая ладонь матери своей ладонью, ответила Ханна.

      Решение было принято.

      Итак, жизнь Ханны теперь претерпела изменения. Обретя свою мать, девушка выбрала жить вместе с ней и заниматься ремеслом, в котором преуспела Сольвейг. А преуспела она в ткачестве. Из рук этой женщины выходили красивые, добротные