Бездна. Алексей Ефимов

поддерживают под руки – это жена и мать.

      Вот и кладбище.

      Поцеловав покойника в лоб и в последний раз взглянув на него, гроб накрывают крышкой и заколачивают. Удары молотка означают, что возврата нет. Все закончилось, и даже это тело никто никогда не увидит.

      НИКОГДА.

      Под аккомпанемент плача гроб опускают в прямоугольную яму могилы. Укладывают сверху доски и закидывают землей. На осыпающемся свежем холмике прилаживают восьмиконечный крест из дерева. Расставив венки, уходят молча.

      Здесь территория смерти: разномастные оградки и памятники, даты рождения и смерти, фото юных и старых. Здесь особенно остро чувствуешь, как скоротечна и мелочна жизнь. Однажды и тебя доставят сюда с комфортом и положат в могилу. Вопрос только – когда? Через полстолетия? Через год? Через неделю? Кто знает? Если не хочешь лежать в земле и кормить своей плотью червей, есть вариант с огнем. Это не больно – гореть. Горстка пепла в урне – все, что останется от тебя. Нет? Хочешь и после смерти быть? Человечишка! Ты не можешь увидеть извне свою жизнь, ее начало и окончание, мир до себя и мир после. Она – это ты. А если так, то не все ли равно, что будет: элитное кладбище, простое поле с деревцем или урна?

      В небытии все равны. Все остальное иллюзия.

      Он подошел к окну и, отодвинув в сторону горшок с засохшим цветком, раскрыл окна настежь.

      Оттуда пахнуло весной. Он услышал, как поет птаха и как смеется ребенок.

      Так лучше.

      Кто-то умер, но ты жив. Не закапывай себя прежде времени, а иди-ка ты лучше домой и подумай о чем-нибудь светлом. Сегодня надо любить, а не грустить. Не надо думать о смерти и о грымзах, плюющихся желчью. Их уже не исправишь – как и тебя. Ты мог бы сдержаться и не поддаться на провокацию, но вместо этого ты ввязался в бессмысленную дискуссию. Религиозные споры никогда не доводили до добра – знаешь ли это? Кровопролитие сопровождает веру на протяжении всей истории человечества, в том числе и сегодня, когда мы осваиваем космос и разводим детишек в пробирках, штудируя Дарвина. Еще немало жизней будет принесено в жертву, прежде чем закончатся религиозные войны. Рано или поздно все стихнет. Может, через пятьсот лет. Пока же это тема, которую лучше не трогать, и тем более не нужно о ней спорить. Слишком она личная. Это дело каждого, во что верить и как, и веские доводы разума бессильны против чувства верующего, корни которого много глубже, чем ты думаешь.

      Во что же веришь ты? В чем твоя вера? Что для тебя Бог? У Бога много имен, и хотя бы одно приемлешь?

      Однажды он услышал такие слова на вопрос о том, есть ли Бог.

      «Кто сомневается, тот одновременно силен и слаб, – сказал ему седобородый еврей у Стены Плача. – Он отрицает Бога, но не может отвергнуть его полностью».

      Он задумался. Если бы несколько лет назад его спросили, верит ли он, он ответил бы – нет – но сейчас он сказал бы так только о Боге, которого ему навязывали, угрожая расправой. Будь с нами, иначе гореть тебе вечно в геенне огненной, где плач и зубовный скрежет. А как вам